Курс новой истории

Имперские князья ненавидели Валленштейна — выскочку, который из простого дворянина и предводителя огромной разбойничьей шайки сделался князем, оскорблял их своим гордым обращением и не скрывал своего намерения поставить имперских князей в такое же отношение к императору, в каком французская знать находилась к своему королю; Максимилиан Баварский называл Валленштейна «диктатором Германии». Католическое духовенство ненавидело Валленштейна за то, что он нисколько не заботился об интересах католицизма, о распространении его в областях, занятых его войском; Валленштейн позволял себе говорить: «Уже прошло сто лет, как Рим был в последний раз разграблен; теперь он должен быть гораздо богаче, чем во времена Карла V». Фердинанд II должен был уступить всеобщей ненависти против Валленштейна и отнял у него начальство над войском. Валленштейн удалился в свои богемские имения, дожидаясь более благоприятного времени; он дожидался недолго.

Франция, управляемая кардиналом Ришелье, не могла равнодушно видеть усиление Габсбургского дома. Кардинал Ришелье сначала старался противопоставить Фердинанду II сильнейшего католического князя империи, главу лиги. Он представил Максимилиану Баварскому, что интересы всех немецких князей требуют сопротивления возрастающей силе императора, что лучшее средство для поддержания германской свободы состоит в отнятии императорской короны у Австрийского дома; кардинал убеждал Максимилиана занять место Фердинанда II, стать императором, ручаясь в помощи Франции и ее союзников. Когда глава католической лиги не поддался обольщениям кардинала, последний обратился к протестантскому государю, который один хотел и мог вступить в^борьбу с Габсбургами. То был шведский король Густав-Адольф, сын и преемник Карла IX.

Энергический, даровитый и отлично образованный Густав-Адольф с самого начала своего царствования вел успешные войны с соседями, и эти войны, развивая его военные способности, усилили его стремление к роли более значительной, чем та скромная роль, которую играли в Европе его предшественники. Выгодным для Швеции Столбовским миром кончил он войну с Россиею и считал себя вправе объявить шведскому сенату, что опасные московитяне надолго оттолкнуты от Балтийского моря. На престоле польском сидел его двоюродный брат и смертельный враг Сигизмунд III, у которого он отнял Ливонию. Но Сигизмунд как ревностный католик был союзник Фердинанда II, следовательно, могущество послед него усиливало и польского короля и грозило Швеции большою опасностию; родственники Густава-Адольфа, герцоги Мекленбургские, были лишены своих владений, и Австрия благодаря Валленштейну утверждалась на берегах Балтийского моря. Густав-Адольф понимал основные законы европейской политической жизни и писал к своему канцлеру Оксенштирне: «Все войны европейские составляют одну громадную войну. Выгоднее перенести войну в Германию, чем потом быть принуждену защищаться в Швеции». Наконец, религиозные убеждения налагали на шведского короля обязанность предотвратить уничтожение протестантизма в Германии. Вот почему Густав-Адольф охотно принял предложение Ришелье действовать против Австрийского дома в союзе с Франциею, которая между тем постаралась уладить мир между Швециею и Польшею и таким образом развязала руки у Густава-Адольфа.

В июне 1630 года Густав-Адольф высадился на берега Померании и скоро очистил эту страну от императорских войск. Религиозность и дисциплина шведского войска представляли разительную противоположность с разбойничьим характером войска лиги и императора, поэтому народ в протестантской Германии принял очень радушно шведов; из князей протестантской Германии сторону шведов приняли герцоги Люнебургский, Веймарский, Лауенбургский и ландграф Гессен-Кассельский; но курфюрсты Бранденбургский и Саксонский очень неохотно смотрели на вступление шведов в Германию и оставались до последней крайности в бездействии, несмотря на увещания Ришелье. Кардинал советовал всем германским князьям, католикам и протестантам, воспользоваться шведскою войною, соединиться и вынудить у императора мир, который бы обеспечивал их права; если они теперь разделятся, одни станут за шведов, другие за императора, то это поведет к окончательной гибели их отечества; имея один интерес, они должны действовать сообща против общего неприятеля.