Курс практической психопатии

— Да у вас как-то не особо много водки-то осталось, — покачала головой Эрот, и отхлебнула прямо из баттла. Её всю скривило, а я погладил её по заднице. — Не зря я, значит со своим самоваром к вам!

— С каким самоваром? — удивился я, и погладил себя между ног. Вот черт. Надо быстрее её раскручивать. Хочется…

— А там, в коридоре!

— Так давай-давай, чего тянуть? — с энтузиазмом замахал я руками. Самому ходить мне сейчас неудобно.

— Ой-ой, торопится он! — подмигнула она, и вышла в коридор. Блядь. Да чтож это такое? Быстрее, быстрее же, Эрот! Я хочу резать тебя, и ебать, ебать наконец!

Она вернулась шурша пакетом, и медленно, слишком медленно, достала баттл виски, отвинтила крышку, смачно отхлебнула, и довольно вздохнула. Я потянулся и почти вырвал из её рук вискарь, отхлебнул как мог много. Боясь стать слишком пьяным для своей затеи, но торопясь, очень торопясь.

— Экий ты зверский! — покачала головой девка.

— Ну так, — пожал я плечами. — Ты пей давай!

— Да дам я тебе, дам, куда торопишься? — спросила она.

— Ну да, — кивнул я. Не знаешь ты ещё, как именно придется давать. «А если она не согласится», — промелькнула мысль — «то я просто изнасилую эту чертову сучку да и всё!» и злорадно улыбнулся сам себе.

— Ну всё, хватит пить! — решительно встал я, когда темная жидкость едва покрывала дно баттла.

— Ну-ну, там ещё глоток есть! — запротестовала она на мои настойчивые объятья. Тогда я одной рукой прижал её к стене, а другой живо отобрал у неё баттл и вылил в себя остатки пойла.

— Всё, пошли!

— Ну пошли! — хихикнула она. И я уволок её в спальню. Она улеглась на постель, и стала лёжа вяло стягивать с себя одежду, напевая какую-то пьяную чушь. А я наконец могу достать свой заветный осколочек! Тока вот где он? Я весь похолодел — не могу его найти!

— Чёрт, чёрт! — зашептал я, нервно шаря по углам.

— Чего ты там потерял, у меня в сумочке есть, возьми… — подала голос Эрот.

— А? — встрепенулся я. Но сразу понял, что она совсем не о том!

— А, да нет, я щас! — ура-ура, я вспомнил, где он! Помчался в зал, резво вернулся со стекляшкой. Правда, шибанулся хорошенько бедром об угол. Но боль распалила меня как злую собаку, и я накинулся на Эрот безо всяких церемоний. Она смеялась, и кусалась в шутку… пока не увидела над собой занесенное лезвие.

— Эй, это что такое на хуй? — протестующе завопила она.

— Это игрушка, не видишь? — помахал я штучкой перед её лицом. Она явно испугалась, но уйти никуда не могла — я сидел на ней верхом. Но она сильная, дрянь — извернулась и укусила меня за руку, да так, что я выронил стекло.

— Аа, блядь, да ты кусаться? — вскрикнул я, и наотмашь ударил её по лицу. Глаза вспыхнули и из уголка губ потекла струйка крови.

— Ветер, ты… прекрати, пожалуйста, мне больно! — прошептала она беспомощно.

— Ну а я разве обещал, что будет сладко? — развел я ей руки, и сцепил у неё над головой. Сила проснулась во мне немеряная, как всегда, от возбуждения. Чуя кровь, я становлюсь зверем! Похоть горит в чреслах, и ломит суставы! Эрот пытается брыкаться, извивается и вырывается, распаляя все сильнее — я ударил её уже по-настоящему, и она схватилась за разбитую вдребезги губу.

— Лежи тихо, Эрот! — угрожающе прошипел я ей в испуганные глаза. Пришлось её связать вытянутой из-под неё же простыней. И порезав живот и грудь, насладиться кровью… неугомонная сучка, она сопротивлялась яростно, как дикая кошка, но постепенно я заметил, что она возбуждается все сильней, и уже сама размазывает по лицу кровь, и лижет её с моих губ. А потом и вовсе схватила выпавшую из моих рук стекляшку, и наотмашь порезала мне спину. Я вскрикнул от боли и выгнулся во вспышке…

— Я теперь часто так буду делать, это и правда кайф… — прошептала она, трогая языком распухающую губу. Я посмотрел на неё, и отвернулся. Ебааать, как тянет все вены…

«В психиатрии синдром, сопровождающийся деперсонализацией — нарушением восприятия времени и пространства, собственного тела и окружающей обстановки, официально называется «Алиса в Стране чудес» — оповестил механический голос в голове.

Я не заметил как, но оказалось, что она ушла. Внезапно хлопнула дверь, далеко-далеко.

…А я лежал обессиленный от борьбы, смотрел в потолок и любовался собой изнутри. И думал почему-то о Жахни. Наверное, потому что это все-таки её квартира. Жахни всем хороша, но у неё нет души, как у настоящей суки, животного. Сердце есть, а души нет. И она не моя. Да.

…А вот если трахать рукоятью ножа, держа его за лезвие, то пальцы изрежутся до кости… полный пиздец! Аааа, я взвыл бесшумно, и скорчившись, обнял простыну, достал хуй снова, и принялся мучить себя, делая больно-больно. Я бы трахал, кровь стекала, пальцы в мясо, мясо, и кровь, и кончал бы этой кровью. Йес-йес, ау, блядь, хочу, ну дайте кто-нибудь воплощения!

— Почему ты так любишь блядство?

— Не знаю… кажется, это наследственное. Моя бабушка была стриптизершей.