Курсант Его Величества

Оставалась надежда на Якоба, но и он был не всесилен. И все-таки это была надежда, и Георг не стал от нее отказываться, но он уже раздумывал, что можно будет сделать, когда бой будет проигран. Саттор не желал быть беспечным и упиваться верой в лучшее будущее, потому что хорошо знал возможности генерала Романова. Мучительно поморщившись, коммандер произнес ту фразу, которую говорить не хотелось:

– Итак, его приговорили. Что мы можем сделать?

Якоб. После приговора он мог уже без помех запустить маятник правосудия на полную мощность. Апелляция. Да, такое вполне возможно. Сбор собственных доказательств, новый суд. Да, пободаться вполне можно. Это немного успокоило. Если удастся, в конце концов, вытащить мальчишку, его жизнь тоже можно будет восстановить. Гражданское обучение, гражданский космический флот, да хоть грузовые перевозки! Если, конечно, Брато всё еще будет мечтать о космосе. Лосев сумеет помочь парню снова адаптироваться, а Сатторы поддержат. Рик от друга не отвернется, его отец тоже. Ничего-ничего, даже если Егору придется посидеть в какой-нибудь колонии, потом они подлатают парня, выходят.

– СБГ, – сам себе напомнил генерал.

Да, это настораживает. Брато явно навешивают не уголовщину. Но что тогда? Да даже если связь с врагами Геи, это пожизненное, но и тут апелляция возможна. Да и Романова есть, чем прижать. Рик видел «Спрут», Егор рассмотрел генерала после карательной операции в доме Хмурого. Если что, можно будет надавить на эти рычаги. Вряд ли тому же Сытину захочется, чтобы его имя было замешано в несанкционированном массовом убийстве и уничтожении улик. Да, это выход. Опасный, но выход. Надо будет обговорить с Якобом.

– Ну, можем и выкарабкаемся, – задумчиво произнес Георг, сворачивая к академии.

Он не знал, что сказать Рику, чем обнадежить, кроме того, что сейчас пришло в голову, но увидеть сына хотелось, убедиться, что он в порядке, да и самому успокоиться не мешало. Неприятный осадок после разговора с Алексом прочно въелся в кровь, и ощущение, что над Риком нависла угроза, никак не желало отпускать. Коммандер еще увеличил скорость, теперь желание увидеть сына превратилось в острую необходимость.

Рик не ждал сегодня отца. Младший Саттор даже не знал, что старший собирался навестить ректора. Они вообще мало разговаривали о деле Егора. Парень спрашивал:

– Есть новости?

– Нет, сын, – отвечал коммандер. – Как ты?

– Готовлюсь к экзаменам.

– Хорошо.

Отец с сыном говорили о чем угодно, только не о том, что ждет Егора. Не потому что им это было безразлично, просто Георг не хотел бередить рану Рика, а Рик не видел смысла в бесконечном сотрясании воздуха и уверений в том, что всё будет хорошо. Генерал уже сделал, что мог. Он попытался действовать через свои связи, но не смог ничего противопоставить сыну вельможи, приближенному к императору. Якоб бил из своих орудий, но выстрелы оставались холостыми. От самого Рика вообще ничего не зависело, он не успел обзавестись ни связями, ни весом. Правда, несколько раз пытался подойти к Романову, но тот каждый раз отмахивался от него и, в конце концов, запретил своему секретарю пускать к нему курсанта Саттора. Про то, чтобы Рик поговорил с Ильсой, ректор и вовсе не желал слушать. На просьбу ответил яростным взглядом и кратким:

– Нет!

Однажды Рик приехал в Увельск и засел в засаде, надеясь увидеть генеральскую дочь, но так и не дождался ее появления. А на следующий день его вызвал к себе Романов, и это был их единственный разговор, который состоял больше чем из пары слов:

– Я знаю, что ты вчера торчал под моим домом. Больше этого не делай.

– Мне всего лишь нужно сказать Ильсе несколько слов.

– Я запрещаю тебе приближаться к моей дочери, караулить ее или же пытаться передавать ей послания. До Ильсы они всё равно не дойдут, а я забуду, что ты сын человека, которого я уважаю. Если не хочешь ссориться со мной, ты оставишь мою дочь в покое.

Рик криво усмехнулся и покачал головой.

– Вы пытаетесь уничтожить моего друга и думаете, что мы всё еще не в ссоре?

– Я воздаю по заслугам, сынок, и не тебе меня судить.

– Хвала Богам, я вам не сын. Мой отец учил меня, что жизнь – это высшая ценность, данная нам Вселенной. Он говорил, что быть справедливым – это дар свыше. А еще он говорил, что вы одарены им в полной мере. И вот теперь я учусь от вас, что справедливость – это пустой звук, а жизнь ничего не стоит, потому что ее может уничтожить любой проходимец, возомнивший, что ему позволено больше, чем остальным. Но я не приму вашу науку, господин генерал, я действительно не стану вас судить. За меня это сделает Вселенная, и однажды она напомнит вам, что вы такая же песчинка, как и все остальные. Надеюсь, вы усвоите ее урок.

– Пошел вон, сопляк, – не повышая голоса, велел Романов.

– Есть идти вон, господин ректор, – ответил Рик, развернулся и, чеканя шаг, покинул кабинет генерала.