Курсант: Назад в СССР 10 (СИ)

— Ну, — я уставился на него. — Что замолчал? Обещаю, что все останется между нами, я не дам хода твоим грешкам. Они же не с убийствами связаны, а на остальные мне плевать. Для меня самое главное — маньяка поймать.

— В общем, эти двое действительно на меня работали, не в команде, конечно, а так… По мелочи. Тырили с фабрики лак. Он там качественный, импортный, специально для инструментов подобранный, а я его поставлял для местных шишек — на дачи и баньки блеск наводить.

Я чуть не поперхнулся.

— Вот оно что… Не думал, что Гоша Индия станет размениваться по таким мелочам, как хищение лака с фабрики, — хмыкнул я, не стараясь спрятать удивление.

— По-твоему, если мне воровать, то по-крупному? — рассмеялся Гоша. — Да нет. В воришку я не превратился, с этого я даже и не имел ничего толком. Так, почти в убыток сработал. Но сам понимаешь, что в наше время контакты нужные поддерживать надо. Сегодня я им лак поставил, а завтра они мне поблажку какую сделают, глаза на что-нибудь закроют. Это называется деловыми отношениями, нет у нас в стране пока такого понятия, а потребность в них уже давно назрела.

Я бы назвал это иначе. Ты — мне, я — тебе, или круговая порука. А впрочем…

— Ясно, — кивнул я. — Просто почему-то именно этих двоих убили, может, совпадение, а может… — я задумался.

— А может, я их убрал, — рассмеялся Гоша. — Так? И под маньяка все выставил.

— Я такого не говорил, — отмахнулся я.

— Но подумал, — хлопнул меня по плечу Гоша.

— Главное, что я тебе верю, — на полном серьезе проговорил я. — А вот другие могут так подумать.

— Знаю, проходили уже, — Гоша нахмурился. — Помню, как меня чуть под убийство Дубова не подставили. Спасибо тебе, разобрался.

— За такое спасибо не говорят. По-другому и быть не могло, — я вздохнул. Что-то не клеилось ничего. — Давай уже выпьем, наливай. Как дела-то вообще? Расскажи…

Гоша наполнил бокалы:

— Да потихоньку…

— А я слышал, что новый начальник милиции тебя не жалует. Людей твоих многих на нары вернул. На хвост тебе наступил.

— Издержки производства, — хмыкнул Гоша. — Но, по-хорошему, я даже рад, что он почистил мои ряды. Много беспредельщиков развелось в последнее время. Даже в моем окружении. В узде всех не удержишь. Если человек с головой, то со стороны властей предъявить ему нечего. А некоторые архаровцы почуяли силушку — и поплатились. Раньше как-то правильнее все было. Уважали законы воровские. А сейчас все больше молодежи появляется, которые не то что порядков не знают, даже ни одной ходки за плечами нет, а в бутылку лезут. И гонору столько! Чую, грядет времечко, когда авторитет «правильного» вора ничего значить не будет. Хаос тогда начнется в криминале и беспредел. Понимаешь?

— Угу, — кивнул я.

Мне ли не понимать. Уже скоро, к началу 90-х годов, преступный мир окончательно разделится на два основных и противоборствующих лагеря — блатных и спортсменов-бандитов.

Блатные чтили воровской кодекс, «спортсмены» же противопоставляли жизни по понятиям беспредел и силу.

Законники — представители так называемого старого воровского мира, криминальной общности со сложившимися правилами поведения в преступной среде (или понятиями) — беспрекословно соблюдали условности, как на воле, так и в тюрьме.

«Спортсменам» на все это было начхать. Их банды формировались главным образом из бывших титулованных спортсменов, военных в запасе, милиционеров и других отставных силовиков.

Если воры в законе предпочитали решать спорные вопросы, прежде всего, путем переговоров, то бандиты действовали по принципу «нет человека — нет проблемы». Своих конкурентов они попросту ликвидировали или, в лучшем случае, жестко «прессовали».

Гоша чувствовал приближение раскола. Уже сейчас, в восемьдесят шестом, складывались все предпосылки к этому. Но, не имея моего опыта, мало кто смог бы сейчас его сетования понять.

— Ты что задумался? — вывел меня из размышлений Гоша.

— Ты мне все испортил, — улыбнулся я. — Эх! Теперь нового подозреваемого искать.

— На живца его надо брать, — подмигнул Гоша, похрустывая грибочками.

— Это как?

— Ты сам как-то рассказывал, что каждый маньяк ищет общественного признания и славы. Возьми и посади невиновного, тогда убийца обидится, что его доблестные «труды» присвоены, и проявит себя.

— Легко сказать, посади. Где ж я тебе этого невиновного найду?

— А что, у нас разве всех за дело осуждают? — повёл Гоша плечами. — Ты мне-то не рассказывай. Улики состряпай и вперед.

Я замотал головой.

— Не, я так не могу. Тут что-то хитрое придумать надо, чтобы его выманить.

Звяк! На пол упала бутылка, которую подошедший официант неуклюже смел со стола локтем. Осколки щекотнули брызгами по ногам, хорошо хоть пустая была, и не придется вино от брюк отстирывать.

— Ты что, криворукий? — впился в него взглядом Гоша. — Глаза-то разуй!

— Простите, — проблеял официант и, опустившись на колено, принялся собирать осколки на поднос. — Я сейчас все уберу.

— Да встань ты! — поморщился Гоша. — Возьми веник. Не ползай на коленях, чай не перед барином извиняешься.

— Да, да, я сейчас принесу веник, — официант смылся.