Курсант: Назад в СССР 10 (СИ)

— А вот у нас другие сведения, — я вышел из-за стола и встал перед Савой, чтобы видеть его наглые колючие глаза. — Гоша Индия сообщил, что ты дела с Морошко и Черпаковым все-таки имел. Лак они тебе поставляли, с фабрики уворованный.

Конечно, такое Гоша под протокол, да еще про своего же подчиненного, никогда не скажет, но я решил использовать информацию в своих «корыстных» целях. Но, как выяснилось на понт Саву взять не вышло.

— Ничего не знаю, — замотал головой Сава. — Первый раз слышу про фабрику, про лак и этих фраеров.

— Пришел ответ на запрос из военной прокуратуры, — Горохов прищурился и сделал паузу. — Ты когда срочную служил, человека пристрелил.

— Ну так почитайте в запросе, — там же, наверняка, написано, что я не виноват был. Несчастный случай.

— Виновным тебя не признали… Вот только человека ты все же жизни лишил.

— Все по уставу караульной службы, — хмыкнул Сава. — Я ему: «Стой, кто идет», а он не откликался, не останавливался. Объект стратегический, охраняемый. Вот я и пальнул. Сначала в воздух, а потом… Короче, что я объясняю? Была проверка, как положено. Так что в этом я чист, начальник.

— Да, можно и так сказать, — кивнул Горохов, как будто Сава его убедил. — Но только это был не нарушитель, а обычный местный житель. Алкаш и забулдыга, пьяный вдрызг, заплутал немного. Ты не мог не заметить, что он был невменяем и шатался. Почему стрелял на поражение?

— В темноте не разглядел, что алкаш, — улыбнулся уголком рта Сава.

Ну чистый вампир, только кровь с клыков не капает.

— А мне кажется, что тебе просто нравится убивать, — наседал Горохов. — С детства тебя отец держал в ежовых рукавицах, бил. Ты вырос и отыгрался на других, стал доказывать, что ты не терпила.

— Интересная версия, — ухмыльнулся Савченко и сложил руки перед собой, — Но к делу это не пришьешь. Ведь так?

— А потом ты загремел за убийство, прирезал парня в уличной драке. Это уже была вторая на твоем счету человеческая жизнь.

— Он сам виноват.

Быстро так ответил.

— И что же он такого сделал? — спросил Горохов.

Мы действительно этого не знали, в материалах архивного дела мотивом значилась туманная формулировка: гражданин Савченко нанес удар ножом гражданину Иванову в область сердца на почве внезапно возникших личных неприязненных отношений. Так можно назвать что угодно, от бытовой ссоры до…

— Девушку обидел, — нехотя ответил Савченко.

Кажется, тот случай для него ещё чем-то отзывался. Или он просто заметил, что торопливость ответа будто выдает нам в нём какую-то слабину?

— Ух ты… Неожиданно, а ты, стало быть, джентльмен у нас? За девушку заступился?

— Читайте материалы дела, гражданин начальник, там все написано. За это я уже отсидел, — он снова вернулся к своей холодной, ленивой манере.

Но Горохов продолжал, будто не слышал Савченко.

— И когда ты вышел, в Новоульяновске вдруг ни с того ни с сего начались убийства, — следователь заложил руки за спину и стал прохаживаться по кабинету. — Не просто убийства. А у жертв еще и частей тел не хватает.

— А я при чем? — цокнул языком Сава. — Мало ли, чего у кого не хватает.

— Совсем как у твоего покойного отца… — Горохов остановился и впился взглядом в задержанного.

— Отца я не видел. На похоронах не был, — проскрежетал Сава, но я заметил, как при этом дернулась его землистая щека.

Ага, вот его слабое место… Смерть отца? Или это он бесится из-за чего-то другого? Но я решил давить на это и взял на себя инициативу допроса.

— Как же так? — картинно развел я руками. — Ты ведь уже освободился к тому времени — и не пришел на похороны. Не проводить родного человека в последний путь… Нехорошо как-то.

— Это не твое дело, мент, — недобро зыркнул на меня Сава, но тут же взял себя в руки и уже спокойно добавил: — Занят был слишком, дела, знаете ли…

— А сестра твоя, Маша Захарова, ждала, что придешь, — снова слукавил я, щупая почву. — Надеялась тебя увидеть хоть возле гроба. Чтобы щепотку землицы на крышку бросил.

— А ты мою сестру не трожь… — вдруг зашипел Савченко и как-то скукожился.

— Почему? Насколько я знаю, отец ее больше жаловал. Чуть ли не на руках носил. А из тебя дурь армейским ремнем выбивал, — про ремень я додумал, неизвестно, чем он там сына колошматил, но похоже, что попал в точку.

— Туда ему и дорога, — вдруг тихо проговорил Сава. — Сгорел старый хрыч…

— Нехорошо так о родном отце отзываться, похоже, он правильно делал, что лупил тебя. Было за что, живодерничал ты, Боря, шибко. Кошечек и собачек любил мучить.

— Кто вам это сказал? — не выдержал Сава и дернулся на стуле.

— Не важно… Мучил? Ведь так? А потом на людей перешел. Мало тебе показалось. В армии своего первого убил, потом на гражданке, а теперь вот откинулся и совсем во вкус вошел. Только почему пенсионера ты прирезал? А остальных другим способом на тот свет отправил?

— У вас на меня ничего нет, — пробубнил Сава, будто молитву. — Ничего не докажете. Хрен, что я вам скажу больше.

— Это мы еще посмотрим, — я навис над преступником. — Ты мне просто на вопрос ответь, не для протокола. Кого тебе больше нравилось резать? Зверушек или людей?