Курсантка с фермы. Адаптация к хитрости (СИ)

Крастон продолжал нас поносить, а мы пораженно молчали, с трудом принимая поведение преподавателя по «общей истории». Майор Крастон был центаврианином, которому, судя по внешнему виду, уже стукнуло семьсот. О том говорили морщины на лице да немного седины в волосах. То ли с возрастом майор растерял обычную для своей расы сдержанность, то ли обращаться так с обучающимися было для него в порядке вещей.

— Что такое разведка? — рявкнул майор, когда ему надоело нас ругать.

Я подавила желание прижаться к столу, чтобы яростный преподаватель ненароком не спросил меня. Но жертвой его стал парнишка-апранец, чьи и без того круглые глаза от волнения стали похожими на две монетки.

— Отвечай!

— Разведывать — значит, добывать информацию.

— Какую информацию?

Несчастный апранец горько пожалел, что сидел на первом ряду, потому что Крастон резво соскочил с трибуны и ткнул в его направлении пальцем.

— Какую?

— В-важную.

— А какая информация важна? — преподаватель обвел аудиторию взглядом и, точно собака, разразился брехливым лаем: — Что вы молчите, как запуганные га-аны? Вы пришли сюда учиться, а не состязаться в умении держать язык за зубами. Ты, девчонка, бедняжка, сидящая на первом ряду, разом побледнела, когда майор обратился к ней, — какая информация важна?

— Политическая? — предположила она.

— Нет! Какая информация самая важная?

— Экономическая? — выкрикнул кто-то.

— Нет!

И тут подала голос орионка с короткой стрижкой и раскосыми серыми глазами. Удивительно, как я раньше не заметила Вальдолу! Девушка не растерялась, даже когда майор поднялся по ступеням и выжидательно на нее уставился.

— Повтори!

— Та, которую пытаются скрыть! — отчеканила она.

Судя по всему, ответ мужчину удовлетворил, и Крастон вернулся к трибуне. Больше о том, что такое разведка и информация, он нас не спрашивал. Мы начали обсуждать в свободной форме, кто такие люди, чем они отличаются от остальных разумных рас вселенной, как строятся их общества.

Крастон орал всю пару по поводу и без, и про себя я его отметила психованным.

Следующим по расписанию было «правоведение». Центаврианка по фамилии Нилейв тоже спросила о том, что значит в нашем понимании слово «разведка», затем плавно увела разговор в сторону и начала проводить опросы по человеческим расам и их истории. И, хоть держалась она с нами безупречно, я не могла не отметить некоторой стервозности в ее облике.

На третьей паре мы последовали в другую аудиторию, еще более огромную, чем предыдущая, где еще один преподаватель-центаврианин, ведущий предмет «планетарные системы», долго рассказывал нам о важности изучения окрестностей звезды Толиман. С непривычки даже интересные факты я пропускала мимо ушей, мечтая только о нормальном перерыве. Да и бесконечные проекции и голограммы, красотой которых нас хотел поразить препод, утомили.

Когда счастливый миг свободы настал, мы, обессиленные, с распухшими от лекций головами, поплелись в столовую, где плотно отобедали. Но и после нас в покое не оставили. Солд собрал все пять групп ТР-1, построил, внимательно осмотрел, как мы выглядим, и начал гонять по Уставу.

Так мы еле дожили до ужина и отбоя…Позже, в казарме, я изучала в выданном личном планшете краткую информацию о наших преподах и их предметах. Оказывается, не все преподы имели воинское звание, и не все они были центаврианами. Это, несомненно, радовало.

Скоро я пообвыкла к порядкам в академии. На восторги или депрессии ни у кого не оставалось времени: чтобы успевать по всем предметам, нужно было учить. Особенно таким, как я, получившим не самое лучшее общее образование. Дни были подчинены строгому распорядку, личное время было выделено, но, по сути, его не оставалось, так как каждую лишнюю минутку приходилось проводить в библиотеке, просматривая изучающие ролики или выполняя самостоятельные задания.

Учебный корпус был оборудован по последнему слову техники — жаловаться было не на что. Сновали по коридорам роботы-уборщики, мигали табло со всевозможными списками, на вирт-экранах в комнатах отдыха показывали мотивирующие ролики и даже фильмы, повсюду стояли автоматы с закусками и напитками. Жаль только, что в день каждому курсанты полагался только один напиток или одна закуска. Но и то хлеб! Такой контроль меня нисколько не раздражал, напротив, я была рада, что за нами следят, и беспредела не будет. Если кто-то из курсантов затевал драку, об этом сразу становилось известно охране, и нарушители уводились под белы рученьки.

Что касается изучаемых дисциплин, то они действительно были общими, как и говорил Малейв. Право, планетарные системы, философия, история, официальные языки разумных рас вселенной, астрономия, основы вычислений, методика управления техническими системами… Была и физическая подготовка, но нас пока особо не гоняли: водили плавать в бассейн, выгоняли на площадки играть в спортивные игры, проводили общие занятия с несложными упражнениями. Так, чтобы мы не слишком уставали, но в то же время не слишком расслаблялись.