Курсантка с фермы. Имитация любви (СИ)

«Надо держать хорошую мину при плохой игре» – подумала я и пошла к названному столику. Постояльцы при этом пялились на меня, как на редкого зверька. Пора бы уже привыкнуть к таким взглядам…

«Чудесный юноша» выдвинул для меня стул, и, усадив, вернулся на свое место. Я поправила волосы, чтобы не показать мужчине «хомячью» часть лица и задумалась – как себя вести? Разговаривать на отвлеченные темы или спросить прямо, почему он купил меня?

Цент избавил меня от выбора, первым задав вопрос:

— Блага, гражданка. Вас не оскорбила сумма?

— Блага и вам, гражданин. Почему сумма должна меня оскорбить? Аукцион – это всего лишь игра.

— И все же…

— Пятьсот п.е. для меня – целое состояние. Поэтому я удивлена тем, что вы выложили его за меня.

— Вы не удивлены. По вам видно, что вы знаете себе цену, — с этими словами мужчина снисходительно мне улыбнулся.

Ну, все ясно. Еще один высокомерный цент. Зато сразу видно, что мной он не увлечен: смотрит с учтивой вежливостью, но без малейшей заинтересованности. Когда старшим кто-то нравится, у них начинают гореть глаза.

— Правда?

— Правда. На самом деле, гражданка, вас купил не я, а мой хороший приятель. И, как только аукцион подойдет к концу, я отведу вас к нему. Пока же мы можем насладиться этим прекрасным напитком, — цент разлил по бокалам вино. Напиток обладал роскошным рубиновым цветом, и на вкус, наверное, тоже был роскошным. Пригубив его немного, я в этом убедилась.

— Вам нравится на Хауми? — задал дежурный вопрос мужчина.

— Конечно. А вам?

— Конечно.

Пока мы обменивались ничего не значащими фразами, я размышляла. Разумеется, меня купил Ли. Во-первых, в его духе устраивать мне бесконечные проверки. Во-вторых, альбинос не мог знать заранее, что я запишусь на аукцион, да и не зря я взяла с него обещание не лезть в мою жизнь.

С одной стороны, выходка Ли меня встряхнула и вернула задор, с другой же… Меня достали его проверки! Мне надоело, что он постоянно что-то умалчивает, и бесит, что я ничего о нем не знаю, кроме того, что он обаятельный мерзавец! К тому же, он мог меня купить, прежде всего, для того, чтобы показать альбиносу, что я уже занята. А, раз он этого не сделал открыто, значит, я для него по-прежнему мало значу. И про связь в висячих садах он мне сказал, чтобы скорее затащить в постель.

Я посмотрела на своего собеседника и решилась на маленькую игру под названием «разведи разводилу». Сделав вид, что мне наскучило смотреть на Риса, рекламирующего лот номер три, я протянула:

— Жаль, что милый не купил меня сам. Но я понимаю, почему он так поступил: у него статус, он не может просто так сорить деньгами на публике.

Цент кивнул.

— Хорошо, что вы это понимаете.

Я подмигнула своему лже-кавалеру и начала осматривать стол на предмет съестного. Потянувшись к небольшой вазочке с фруктами, я взяла оттуда несколько ягодок; попробовала одну. На вкус она оказалась очень приятной, правда, чуть горьковатой.

— Насколько я знаю, все три пары будут ужинать не здесь, — любезно сказал цент. — Подождите немного, и вы будете сыты.

— Надеюсь.

Я снова повернулась к возвышению, где так усердно старался Рис:

— Такое совершенство в реальной жизни не купить, о нем можно только мечтать! — котоид махнул хвостом и почти влюбленно посмотрел на курсантку. — Мечта, а не девушка! Но сегодня у вас, уважаемые граждане, есть возможность поговорить с мечтой, полюбоваться мечтой – и никто не будет вам мешать. Ну, мечтатели? Не упускайте свой шанс!

— Триста!

— Как-то несерьезно вы мечтаете, гражданин!

— Триста десять!

Съев еще ягодку, я поняла, что много платить за центаврианку не горят желанием. Цена так и колебалась в пределах трех сотен, пока кто-то не назвал цену в четыреста. Торг к тому времени стал немного вялым, и Рис продал девушку немолодому старшему. Под аплодисменты она прошлась по залу и заняла место подле «хозяина».

— А за сколько купили первую девушку? — полюбопытствовала я.

— За четыреста.

— Значит, я сегодня всех дороже? Не иначе как из-за синяка, — я перебросила волосы за спину и продемонстрировала мужчине свою «красоту». Если цента и покоробил мой вид, внешне он этого не показал. — Или потому, что я младшая и явно стою гораздо меньше других. Постояльцы развлекаются, придавая младшей больше ценности, чем старшим. Такой, знаете ли, особый, изощренный вид оскорбления.

Центаврианин резко вперил в меня взгляд.

Ага, наживка зашла. Пора забрасывать удочку…

Я издала кокетливый смешок:

— Извините, я не о вас, а, в общем, о ситуации. Из всех людских рас землян меньше всего любят, но я уже смирилась с этим.

Мой собеседник растерялся. Все шло по его плану, и по плану его приятеля (рогатого цвина, чтоб его!), пока я не стала вести себя странно. Это учтивого «чудесного юношу» и насторожило, и в его миндалевидных центаврианских глазах появилось обеспокоенное выражение.

— Я не очень понимаю вас, — осторожно проговорил цент.