Курсантка с фермы. Имитация любви (СИ)

Мы начали проходить последнюю идентификацию, а Солд – называть наши фамилии согласно списку в своем планшете. Из помещения с капсулами вышел врач-лирианец, и начал касаться каждого «названного» курсанта рукой. Еще одна проверка, на этот раз медицинская.

Я ждала, когда назовут мою фамилию, и надеялась, что смогу сыграть слабость. Открытого космоса я боялась, но не настолько, чтобы это переросло в фобию и мешало. Я начала дышать часто и неглубоко, и вспоминать Инга Юглийва, Гоина Малейва – тех, кто вызывал во мне и туманящую разум злость, и страх.

— Ветрова!

Я шагнула к врачу. Лирианец коснулся моего лба рукой и нахмурился:

— Мне не нравится ваше состояние.

— Отойдите в сторону, — с доброжелательной улыбкой обратился ко мне стюард. Я отошла, надеясь, что моя затея удастся.

Как только все прошли к капсулам, и Солд с подозрением на меня посмотрел.

— Ты проходила медосмотр до инструктажа?

— Да, товарищ лейтенант. Я здорова, — мой голос спланированно дрогнул.

— В чем тогда дело?

— Не могу знать, товарищ лейтенант.

— У девушки плохая энергетика, — заявил врач. — Она вся серая.

— Конкретнее, гражданин.

— Учащенное сердцебиение, приступы страха, легкая тошнота… Так обычно проявляется астрофобия[1]. Если девушка проснется во время перемещения, страх может вернуться, а сердце подвести.

— Астрофобия, значит. На выход, Ветрова, — безапелляционным тоном приказал Солд. В ярких глазах хорошо читалось удовлетворение. Он тоже рад, что я останусь. Считает это справедливым.

Мы прошли идентификационную кабинку, «рукав» и вернулись в коридор станции. Солд позвонил по ТПТ, чтобы отчитаться, что курсанты отправлены на Хауми.

— …Отправлены все, кроме одной курсантки. Врач не допустил ее до полета. Астрофобия. Да. Да, первый курс. Так точно…

Лейтенант резко остановился. Судя по тому, как окаменело его лицо, он услышал что-то неприятное.

— Возвращайся, Ветрова. И скорее.

— Т-товарищ лей…

— Выполнять!

Я не сдвинулась с места, и тогда Солд взял меня за руку и быстро потащил обратно в «рукав». Мы снова прошли идентификационную кабинку; стюард и врач еще стояли у проема.

— Курсантка летит, — низко сказал Солд. Интонации его голоса были такими угрожающими, что мужчины поежились. Впрочем, врач осмелился сказать:

— Вы осознаете, что сильная фобия может стоить девушке жизни?

— Курсанты должны уметь подавлять страх.

— Но если он глубинный и…

— Приказ вышестоящего. Вы хотите оспорить решение?

— Занимайте капсулу, — сдался стюард.

Я негодующе посмотрела на Солда. Он негодующе посмотрел на меня. Врач негодующе блеснул глазами и сложил руки на тщедушной груди. Сложившаяся ситуация никому не нравилась, но мы не могли ничего изменить.

Я шагнула в проем, дошла до ближайшей свободной капсулы, улеглась в нее по разметке. Стенки капсулы сомкнулись.

«Чтоб вас приподняло да хлопнуло, товарищ майор!» — пожелала я и заснула.

Я открыла глаза. Матовые стенки капсулы опустились, показывая знакомое помещение и знакомых же курсантов. Они зевали, тянулись, лениво обменивались шутками, вылезая из капсул.

Прохладная рука коснулась моего лба.

— С вами все в порядке, — удивленно произнес врач. — Вы просыпались во время перемещений?

— Нет, спала, как младенец.

Я приподнялась и улыбнулась. В ушах звенело и немного болела голова.

— У вас астрофобия, — строго сказал лирианец, не ответив на улыбку. — Вам нельзя было лететь. То, что вам повезло на этот раз, не говорит о том, что вам будет везти всегда. Нельзя так рисковать! Я непременно подниму эту тему на следующем совещании.

— Вы правы, — горячо поддержала я лирианца.

Поворчав еще, врач отошел. А я вылезла из капсулы, потянулась… И взвизгнула возмущенно. Тулл шлепнул меня пониже спины.

— Предупреждаю, моя задница неприкосновенна, так что прочь руки от святыни!

— Раздражительная ты какая-то, Нина. Не выспалась?

— А ты, смотрю, так хорошо выспался, что начал распускать руки!

Орионец нахально осклабился. Как только на меня наросло немного мышц, а попа округлилась и окрепла, Тулл стал оказывать мне знаки внимания. То сожмет покрепче, то шлепнет, то ущипнет. У орионцев это знак того, что ты хорошо выглядишь и привлекателен для противоположного пола. А у землян это – наглость! Когда я говорила это Туллу, он только шире улыбался.

— Построиться в очередь на инъекции! — раздался приказ.

Нам поставили уколы для облегчения адаптации, и, как только врач счел состояние каждого курсанта удовлетворительным, начали выводить в коридоры станции. Все глазели по сторонам, надеясь найти что-то особенное. Но ничего эдакого не обнаруживалось: лаконичные серо-белые интерьеры, привычные улыбки на лицах андроидов, пассажиры, бредущие по коридорам…

Сюрприз ждал у выхода из станции. Встречал нас представитель отеля. И не абы кто, а хауми в темно-фиолетовом костюме. Хауми!

Я зачарованно уставилась на представителя иной расы. Сразу и не скажешь, кто перед тобой – гуманоид или котоид; в облике причудливо переплелось и человеческое, и кошачье. Заостренные ушки, рыжая шерсть, хвост, огромные глаза с вертикальными зрачками…

Невежливо пялиться так, но попробуй отвести взгляд от эдакого чуда!