Курская битва. Огненная дуга

Антонов имел в виду 4-ю немецкую танковую армию и оперативную группу «Кемпф». А всего в районе Белгорода и Харькова находилось 18 полнокровных дивизий, в их числе четыре танковые. «Если Ватутину и удастся взять в кольцо эту вражескую группировку, — подумал генерал Антонов, — он её не разобьёт».

Свою мысль он высказал лично Ватутину, когда вышел с ним на связь по ВЧ.

— Я не могу разделить вашу тревогу, Алексей Иннокентьевич, — заявил командующий фронтом. — Скажу вам честно, своё мнение я доложил товарищу Иванову, и он не возразил.

— Что он вам ответил? — поинтересовался Антонов.

— Товарищ Иванов сказал, что моё предложение весьма заманчиво, но его должно обсудить в Ставке и Генштабе. Вызывайте меня в Ставку, и я в деталях изложу существо дела.

Антонов едва не выругался, но голос у него стал жёстче.

— А известно ли вам, Николай Фёдорович, что белгородско-харьковскую группировку немецких войск вермахт питает с запада? — спросил у Ватутина Антонов. — Вы ещё не произвели ни одного выстрела, а немецкие войска для поддержки этой группировки уже идут с запада.

— Откуда вам это известно? — насторожился Ватутин.

— Генштабу много чего известно, — уклонился от прямого ответа Антонов. — Вы тут работали и знаете об этом не хуже меня.

— Хорошо, я ещё подумаю, — после паузы произнёс Ватутин. — Я так понял, что Верховному вы будете докладывать моё мнение?

— И своё тоже, Николай Фёдорович. Не хочу вас огорчать, как своего старого друга, но вы нарушили принцип массирования войск, ударная группировка войск 5-й гвардейской армии генерала Жадова распылилась, то же самое относится и к 1-й танковой армии генерала Катукова... — После небольшой паузы Антонов добавил: — Чует моя душа, что Хозяину подобная инициатива с вашей стороны не ляжет на сердце...

— Меня уже не раз стегали, и ещё одну атаку выдержку, сил должно хватить, — с обидой в голосе промолвил Ватутин. — Вы только в Ставке, Алексей Иннокентьевич, не сгущайте краски.

— Что есть, то есть, Николай Фёдорович, а факты — вещь упрямая, потому жжёт душу, подобно перцу... До свидания! — И Антонов положил трубку.

Разговор с Ватутиным оставил в душе Антонова горький осадок. Пожалуй, никогда ещё он так не волновался за ситуацию, сложившуюся на Воронежском фронте, и если о ней доложить Верховному, быть буре! Но и молчать об ошибочно принятых Ватутиным мерах по рассредоточению соединений фронта Антонов не мог. Но он ещё не решил, когда это лучше сделать...

Как и следовало ожидать, Генеральный штаб отверг предложение командующего Воронежским фронтом и выработал свою точку зрения, как действовать дальше. Генштаб считал, что белгородско-харьковскую группировку вражеских войск надо изолировать от притока резервов с запада, о чём Антонов уже сказал генералу армии Ватутину. С этой целью предлагалось использовать находившиеся в готовности к северу от Белгорода две наши танковые армии.

— Они могут решительным и мощным ударом взломать немецкую оборону, расчленить её глубокими ударами, а затем уничтожить противника по частям, — сказал начальник Генштаба маршал Василевский. Я не против самого Ватутина, он мне друг и боевой товарищ, но истина дороже...

Естественно, Сталин одобрил план Генерального штаба, который изложил ему генерал армии Антонов. (Маршал Василевский в тот же день убыл на фронт по заданию Ставки. — А. 3.) Кроме того, Верховный предложил назвать новую операцию «Полководец Румянцев».

— Я имею в виду совместные действия войск Воронежского, Степного фронтов и части войск Юго-Западного фронта, — пояснил свою мысль Верховный. — Для этой операции у них достаточно и сил и боевых средств, важно лишь учесть все аспекты нанесения ударов по вражеским войскам. Что касается обороны противника, — продолжал Верховный, — то, как доложила разведка Генштаба, инженерные сооружения, доты и дзоты там весьма крепки. Есть и минные поля, на которых наши войска всё ещё несут немалые потери. Так это или нет, товарищ Антонов? — Сталин пристально посмотрел на первого заместителя начальника Генерального штаба.

— Истина, товарищ Сталин! — Антонов встал, голос его был твёрд. — Кое-когда бывает и так, что вражеское минное поле сапёры не обезвредили, а танки уже получили приказ наступать, и многие из них подрываются на минах противника.

— У вас, товарищ Антонов, есть на примете хоть один такой генерал-«полководец»? Назовите мне «героя», и по нему мы издадим приказ.

Антонов заметно стушевался. Просьба Верховного вызвала в его душе смятение, но не выбила из седла.

— Я могу это сделать после совещания, сейчас не помню фамилию командира дивизии, — объяснил Антонов.

Верховный промолчал.

События между тем шли своим чередом. В начале августа в Ставку прибыл маршал Жуков. Прямо с аэродрома он заехал на несколько минут в Генеральный штаб, уточнил кое-какие вопросы у генерала Антонова и сразу же заторопился в Кремль.

— У меня есть к вам вопросы, Георгий Константинович. — Антонов раскрыл свою папку.

— Извини, Алексей, не могу — ждёт Верховный, позже я подъеду, добро?..

Верховный тут же принял Жукова.

— Где были? — спросил он.