Курская битва. Огненная дуга

Итак, враг усиленно готовился взять реванш за поражение под Сталинградом. Для проведения операции «Цитадель» немецкое командование сосредоточило 50 своих лучших дивизий, в том числе 16 танковых и моторизованных, 10 тысяч орудий и миномётов, 2700 танков, в числе которых было немало новейших типов — «тигры» и «пантеры», — и более 2000 самолётов. Гитлер был уверен в успехе и для операции «Цитадель» посылал на советско-германский фронт всё что мог. С запада в район Курской дуги были переброшены лучшие дивизии. Но среди генералов вермахта не было единого мнения, когда начать боевые действия против русских с целью окружения и разгрома их войск.

Один из ведущих стратегов рейха фельдмаршал Манштейн убеждал Гитлера что операцию «Цитадель» надо начинать как можно скорее, иначе русские могут основательно подготовиться к отражению немецких атак. После окончания зимних боёв Манштейн взял отпуск, чтобы медики удалили ему гланды. На фронте Манштейна замещал сначала генерал-полковник Модель, затем фельдмаршал барон фон Вейхс. Однако по всем главным вопросам Манштейн поддерживал связь с командованием группы и начальником Генерального штаба сухопутной армии. 18 апреля он направил Гитлеру письмо, в котором ещё раз попытался убедить фюрера в том, что теперь надо бросить все силы для успеха операции «Цитадель». Победа под Курском, подчёркивал фельдмаршал, возместит нам все временные поражения на других участках фронта. Чем раньше мы начнём операцию «Цитадель», тем меньше будет опасность большого контрнаступления русских на Донбасс.

Прошло некоторое время после всех этих событий, и начальник Генерального штаба сухопутных войск генерал Цейтцлер спросил Манштейна, как он теперь относится к проведению операции «Цитадель», может быть, после обсуждения этого вопроса в ставке фюрера фельдмаршал изменил своё мнение? Но Манштейн с присущей ему педантичностью ответил:

— Операция «Цитадель» была бы целесообразна, если бы на ближайшее время, то есть до осени 1943 года, мы отказались от снятия каких-либо сил с Восточного фронта. — Помолчав, фельдмаршал добавил: — Важно учитывать и такой фактор, как поведение западных держав. Если они не начнут до осени большие операции по высадке морского десанта, то «Цитадель» возможна; равным образом она будет возможна, если допустить, что западные державы где-либо высадятся и потом будут разбиты, но только в том случае, если их вынудят оставить свой плацдарм.

«Сказал бы Манштейн, что он против проведения операции «Цитадель», — выругался в душе генерал Цейтцлер. — Так нет же, поставил ряд условий». И тут начальник Генерального штаба не выдержал, спросил:

— Что же мне доложить Гитлеру? Я так и не понял, вы «за» или «против»?

Манштейн усмехнулся, отчего на его широком лбу сбежались морщины. Кажется, в душе он рассердился на генерала Цейтцлера, потому что сухо ответил:

— Скажите фюреру всё то, что вы услышали от меня. — Поразмыслив, он добавил: — Впрочем, я могу это сделать и сам. Раньше я убеждал фюрера, чтобы эту операцию начать как можно скорее, но он этого не сделал, хотя обещал. А что дальше будет — Гитлеру решать. Он мне ничего не говорил на этот счёт, и я теряюсь в догадках.

— Мне тоже не всё понятно... — обронил генерал Цейтцлер.

Но вскоре Манштейн понял, что Гитлер игнорирует его мнение, но не знал, чем это было вызвано. Генерал Гудериан, хорошо изучивший обоих, отмечал, что «Гитлер был не в состоянии терпеть близко около себя такую способную военную личность, как Манштейн. Оба были слишком разными натурами: с одной стороны — своевольный Гитлер со своим военным дилетантством, таинством и неукротимой фантазией, с другой — Манштейн со своими выдающимися военными способностями и с закалкой, полученной в Генеральном штабе, трезвыми и хладнокровными суждениями — наш самый лучший оперативный ум». Позднее, когда Гудериан возглавил Генеральный штаб сухопутных войск, он неоднократно предлагал Гитлеру назначить Манштейна начальником Главного штаба вооружённых сил вместо Кейтеля, но каждый раз это отвергалось. «Конечно, Кейтель был удобен для Гитлера, — отмечал генерал Гудериан, — он пытался по глазам Гитлера читать его мысли и выполнять их, прежде чем последний выскажет их. Манштейн был неудобен: у него было своё мнение, которое он открыто высказывал. В конце концов Гитлер заявил на мои предложения: «Манштейн, возможно, и является самым лучшим умом, рождённым Генеральным штабом, но он может оперировать только свежими, хорошими дивизиями, а не развалинами, которыми мы сегодня только и располагаем. Так как я не могу дать сегодня ни одного свежего, способного к действиям соединения, назначение его не имеет смысла».

В середине мая, однако, операцию «Цитадель» Гитлер не начал. Поэтому Манштейн хотел было возвратиться в свой штаб, но неожиданно к нему прибыл начальник штаба группы армий «Юг» генерал Буссе. Он был взволновал и поначалу не знал, как передать фельдмаршалу приказ Гитлера. Наконец он пришёл в себя и заявил:

— Нас обоих вызывают в Мюнхен в ставку Гитлера на совещание.

Манштейн насторожился.