Курская битва. Огненная дуга

— Знаешь, Паша, когда началась война и немцы рвались к Москве, к нам, в Саратов, из столицы эвакуировался МХАТ, Московский художественный академический театр имени Максима Горького. Мне удалось побывать в нём на спектакле «Кремлёвские куранты». Это было как раз перед твоим приездом. Хорошая вещь, берёт за душу. А когда я уезжала к тебе, там ставили спектакль Корнейчука «Фронт», но сходить на него не получилось. А жаль, говорят, сильная патриотическая вещь. — Люся заметила, что муж задумался. — А что тебя волнует?

— Думаю вот, куда меня направят служить, — вздохнул Павел. — Мой отец сейчас находится на Воронежском фронте, вот бы к нему попасть, а?

— Ишь чего захотел! — засмеялась жена. — А я всё гадаю, куда сама поеду, если тебя пошлют на фронт.

— Отвезу тебя в Саратов к матери, там у нас свой дом, сад, огород, — улыбнулся Павел. — Я же не могу взять тебя с собой! А когда родишь малыша, тебе одной будет с ним нелегко. А моя мама поможет, пока я буду на фронте. Или ты захочешь пожить у своего отца?

На лицо Люси набежала тень.

— Никогда такому не быть! — едва не выругалась она. — У него молодая жена, вот и пусть с ней развлекается.

— А если Владимир Анатольевич пожелает увидеть своего внука, ты же ему не запретишь? — усмехнулся Павел.

— Так он ещё не родился! — засмеялась Люся. — Вот как появится на свет, я дам тебе знать. А может быть, к этому времени ты ещё не уедешь на фронт.

— Нет, Люсик, уеду, у нас ведь ускоренный выпуск. Моя профессия артиллерист, а они ох как нужны на войне!.. Да, — спохватился Павел, — я взял с собой письмо отца, только вчера получил. — Он достал из кармана письмо и отдал его жене. — Прочти, там и о тебе идёт речь...

Люся села на диван и развернула письмо. Она читала его неторопливо, строчки были кривые, неровные, видно, писал Василий Иванович на привале, но смысл каждой фразы доходил до её сердца, и она вдруг поняла, что волнуется.

«Сынок, — писал Павлу отец, — ты уж не сердись, что пишу редко и коротко. У нас всё время идут бои, они то затухают, то разгораются с новой силой. Однако я жив, здоров и не ранен, а вот за тебя переживаю. Неведомо мне, куда тебя направят служить. Если бы ты попал к нам на Воронежский фронт, я бы упросил начальство, чтобы тебя, лейтенанта, направили в наш полк. Я бы смог передать тебе свой боевой опыт, конечно, если к этому времени я буду жив...»

«А сына своего он крепко любит, не то что мой отец меня», — подумала Люся и, передохнув, стала читать дальше.

«Теперь о твоей жене Люсе, — писал Шпак-старший. — Ты пишешь, что она нежна и красива, что любит тебя. Я, правда, ещё не видел её, но верю, что она тобой любима, а если так, то, когда будешь уезжать на фронт, отвези её к нашей маме, у неё она будет как за каменной стеной. Кстати, пришли мне её фотокарточку, мне так хочется увидеть твою фею, как ты её назвал...»

Люся свернула листок и вернула его мужу.

— Скажи, Паша, ты имеешь в виду добрую фею или злую? — вдруг глухо и отрывисто спросила она, и в её голосе он уловил лёгкое раздражение.

— Конечно же, ты добрая фея, — выпалил Павел. — Но ты поняла, что мой отец беспокоится о тебе? А знаешь почему?

— Нет...

— Если я не поеду на фронт, а поеду я наверняка, даже если меня не пошлют, я напишу рапорт с просьбой отправить меня в район боевых действий. А на войне всякое бывает, там смерть ходит за тобой как тень. И если вдруг меня срежет пуля, о тебе позаботится моя мама.

Пока Павел говорил, Люся достала из альбома свою фотокарточку и отдала её мужу.

— Вот моё фото, пошли отцу, оно маленькое, и он сможет положить его в свою солдатскую книжку. Отошли ему письмо сегодня же и передай от меня горячий привет!

— Хорошо, Люсик. — Павел положил фотокарточку на стол. — После обеда черкну бате несколько строк. — Неожиданно глаза у него заблестели. — У меня идея: напиши моему отцу короткое письмецо, и я вместе со своим отправлю его.

— А что, твоему отцу будет приятно получить моё приветствие, — улыбнулась Люся. — Я поблагодарю его за совет переехать жить к Заре Фёдоровне, если ты уедешь на фронт.

— Логично! — улыбнулся и Павел. — Моя мама в обиду тебя не даст.

На том и порешили.

— Ты всё утро стирала, наверное, очень устала? — Павел нагнулся к жене и заглянул ей в глаза. В них были теплота и ласка. — Тебе надо отдохнуть. Ты приляг на диван, а я тем временем нарублю дров. Кстати, хозяйка квартиры не приходила?

— Нет. А что? — насторожилась Люся.

— Я принёс деньги за квартиру, так что, когда придёт, отдай ей, пожалуйста. — Павел положил деньги на стол. — А что тебе сказал врач? — вдруг спросил он. — Ты была у него?

— Нет, Паша... — тихо обронила Люся. — Боль в животе прошла, и я успокоилась. Рожать-то мне ещё рано, видно, что-то съела не то...

Павел затопил печь, и Люся приготовила обед: борщ, котлеты и жареную картошку, которую так любил муж.