Курская битва. Огненная дуга

— Входите, товарищ Штеменко, — улыбнулся Верховный. — Что скажете? Я вас не вызывал...

Генерал Штеменко шагнул было к висевшей на стене карте, но на полпути застыл. С его полного лица вмиг исчезла растерянность, и он пояснил, что прибыл выполнить свою работу, как это делает каждое утро: отметить на оперативной карте все изменения, происшедшие на фронтах за последние сутки.

— Верно, а я что-то запамятовал, что вам как заместителю начальника оперативного управления Генштаба поручено это дело. Кстати, — добродушно продолжал Верховный, — не пора ли мне заменить карту? Она вся испещрена записями, как бы чего не спутать.

— Если разрешите, я сегодня вечером сделаю это, — сказал генерал.

— Сделайте, товарищ Штеменко. — Сталин подошёл к столу, набил трубку табаком и закурил, выпуская кольца дыма. — Вы уже подготовили проект сводки Совинформбюро на завтра?

Штеменко ответил утвердительно и добавил, что уже доложил об этом начальнику Главного политического управления, секретарю ЦК партии Щербакову.

— У Александра Сергеевича по сводке замечаний нет, — пояснил генерал. — Он попросил в будущем давать в сводках Совинформбюро больше имён бойцов и командиров, которые отличились в боях.

— Щербаков прав, страна должна знать своих героев, — веско промолвил Верховный и неожиданно спросил, не звонил ли Штеменко с Воронежского фронта начальник Генштаба маршал Василевский. — Как там у них дела? — добавил он.

Штеменко ответил отрицательно.

— А вот я ему звонил, — подчеркнул он. — Уезжая на фронт, начальник Генштаба поручил мне проверить, как идёт создание резервов. Порой войска задерживаются во время перегона воинских эшелонов. То нет пустых вагонов, то не подготовлены паровозы. Словом, случаются досадные срывы.

— Ну и как идёт создание резервов? — спросил Верховный.

— Со скрипом, но идёт, — улыбнулся Штеменко, стоя у карты. — А если серьёзно, товарищ Сталин, то работа Генштабом в этом направлении ведётся огромная. Если на 1 марта мы имели в резерве всего четыре армии, то за месяц число резервных армий увеличилось до десяти. — Он достал из своей папки листок и прочёл их номера: 24, 46, 53, 57, 66, 6-я гвардейская, 2-я и 3-я резервные общевойсковые армии, а также две танковые — 1-я и 5-я гвардейские.

— В резерве недостаточно танковых соединений, а ведь предстоят тяжёлые бои, и без достаточного их количества эти бои нам не выиграть. Как только Василевский вернётся с фронта, пусть проработает этот вопрос.

— Понял, товарищ Сталин, — отрапортовал генерал. — Хотя могу добавить, что с Урала к нам идут три эшелона с танками, в основном Т-34.

— Ну что ж, это хорошая прибавка. — Помолчав с минуту, Сталин продолжал: — Разведка доносит, что немцы в районе Орла, Белгорода и Харькова укрепляют свои тыловые ударные группировки, наращивают их мощь. Сюда же они перебрасывают и свою авиацию.

— У нас в Генштабе есть эти сведения, — сказал Штеменко, на что Верховный ответил:

— В ближайшее время Ставка обсудит вопрос, где и как нам решать главные задачи войны летом, но прежде запросим мнение командующих фронтами, что их особо тревожит в данный момент.

События, однако, развивались так, как и предполагал маршал Василевский и о чём он докладывал Верховному. А вот командующие Юго-Западным и Воронежским фронтами, как позднее отмечал начальник Генштаба, неправильно оценивали обстановку, сложившуюся на левом крыле советско-германского фронта. И случилось это после того, как генерал-фельдмаршалу Манштейну после ожесточённых боёв удалось оттеснить наши войска за Северский Донец. Перегруппировку немецких войск в феврале — переброску танкового корпуса СС из-под Харькова в район Краснограда, а 48-го и 40-го танковых корпусов с левого фланга Юго-Западного фронта в район Красноармейского, — командующий Юго-Западным фронтом генерал Ватутин и командующий Воронежским фронтом генерал Голиков восприняли как отвод врагом его донбасской группировки за Днепр. Хуже того: исходя из своей неправильной оценки, генерал Ватутин попросил у Сталина разрешения «стремительно наступать всеми силами фронта», назвав свою операцию «Скачок».

— Я хочу окончательно разгромить немцев между Северским Донцом и Днепром и выйти на Днепр ещё до начала весенней распутицы, — говорил по ВЧ Верховному Ватутин.

— Надо всё взвесить, — возразил он. — Я вам позвоню...

И глубокой ночью Верховный позвонил генералу Ватутину и коротко изрёк:

— Пока Харьков не взят нашими войсками, вместо предлагаемой вами операции «Скачок» лучше принять другой план. Пусть он будет с ограниченными, но более реальными задачами на данный момент. — После короткой паузы он уточнил: — Ваша задача на ближайшее время — не допускать отхода немцев в сторону Днепропетровска и Запорожья, силами всего фронта зажать донецкую группировку противника и отбросить её в Крым, затем закупорить проходы через Перекоп и Сиваш...

— Изолировать её от остальных вражеских сил на Украине? — уточнил Ватутин.