Курская битва. Перелом

По мнению С. Ньютона⁴⁹, артиллерийская подготовка наступления с самого начала представляла собой непродуманную импровизацию. Так, цепь возвышенностей, расположенных непосредственно перед советской линией обороны, была взята частями 48-го танкового корпуса только во второй половине дня 4 июля. Соответственно, остававшегося до наступления времени было недостаточно, чтобы изучить позиции противника и составить план огня. Стремясь хоть как-то компенсировать отсутствие необходимой информации, артиллеристы заранее запросили аэрофотоснимки, которые показали лабиринт вражеских траншей, многие из которых были ложными. Поэтому артиллерия не располагала точными данными о целях предварительной огневой подготовки. Кроме этого, исходные огневые позиции на переднем крае находились слишком далеко, чтобы обеспечить эффективную огневую поддержку развивающегося наступления. В результате более ста орудий должны были быть выдвинуты на новые позиции во второй половине дня и вечером 4 июля, после того как были взяты возвышенности. График перемещения был весьма ограничен по времени, и пристрелку следовало начать не позже 3 часов утра (по московскому времени), но Красная армия, отходя, оставила за собой минные поля и, вероятнее всего, уже пристрелялась к наиболее вероятным местам размещения вражеских артиллерийских батарей. До 3 часов утра, то есть еще до начала пристрелочного огня, в артиллерийском полку дивизии «Великая Германия», которым командовал подполковник Курт Альбрехт (Kurt Albrecht), появились первые потери: на мине взорвалась машина одного из командиров дивизионов, офицеру штаба другого дивизиона шрапнелью оторвало голову, один из командиров батарей погиб при разрыве мины. В то же время было повреждено столько специальных машин связи, что лишь за несколько минут до начала артиллерийской подготовки едва удалось проложить не очень надежную телефонную линию. Согласно плану пристрелочный огонь должен был продолжаться полтора часа, хотя наступательные операции, подобные операции «Цитадель», заранее подготавливаемые на стабильном фронте, требовали нескольких дней или даже недель для пристрелки орудий и определения расстояния до целей, причем таким образом, чтобы замаскировать направление главного удара предстоящего наступления. Хотя сокращение или откладывание некоторых необходимых мероприятий немецкие военачальники впоследствии объясняли приказами Гйтлера, требовавшего всеми мерами скрыть подготовку к операции «Цитадель», командование

4-й танковой армии фактически обнаружило перед противником направление главного удара 48-го танкового корпуса, овладев ключевыми возвышенностями за сутки до начала атаки. Поэтому на угрожаемые участки были дополнительно выдвинуты 1-я гвардейская и 49-я танковые бригады, а также 538-й и 1008-й истребительно-противотанковые артиллерийские полки из состава 1-й танковой армии Воронежского фронта, что явно затруднило быстрый прорыв советской обороны. Кроме того, возимый боевой комплект немецких орудий был рассчитан лишь на 15—20 минут ведения непрерывного огня, поэтому постоянный огонь для создания так называемого огневого вала мог продолжаться только несколько минут. В связи с этим, если первая волна огневого вала оказалась бы неэффективной из-за невысокой плотности немецкой артиллерии, отсутствия данных для прицельного огня, необходимости быстро сменить огневые позиции и ограниченного времени на пристреливание целей, боевые группы дивизии «Великая Германия» уже не могли рассчитывать на действенную помощь со стороны своей ар-

тиллерии. Положение усугублялось еще и тем, что артиллерийским полкам 3-й и 11-й танковых дивизий следовало как можно скорее обеспечить огневую поддержку на участках своих соединений, для чего три артиллерийских дивизиона по плану должны были вообще прекратить огонь и сменить позиции.