Курская битва. Перелом

Отвечая на вопрос, почему командование группы армий «Юг» пассивно согласилось с решением оперативной группы «Кемпф», С. Ньютон предполагает, что во второй половине дня 5 июля Манштейн еще не располагал информацией достаточной, чтобы служить поводом для перегруппировки ударных соединений с одного направления наступления на другое¹. Вместе с тем, вне зависимости от информации о результатах боевых действий в первый день операции, сообщение о перемещении 6-й танковой дивизии из района Белгорода к югу уже являлось основанием для вмешательства командования группы армий «Юг», поскольку ставило под угрозу план взаимодействия ударных группировок 4-й танковой армии и оперативной группы «Кемпф». Другое дело, если такое сообщение поступило из штаба генерала Кемпфа настолько несвоевременно, что отменять принятое решение было уже поздно. В любом случае в первые сутки после начала операции Манштейн и Буссе просто наблюдали за происходящим, предоставив полную свободу действий армейскому и корпусному командованию, и, по-видимому, не обеспечили постоянного и детального контроля за развитием обстановки. По мнению С. Ньютона, из распоряжений, данных генералу Готу, можно сделать вывод, что основное внимание Манштейн уделял стратегическим и оперативным вопросам, поскольку был уверен в необходимости предоставить своим подчиненным больше свободы в сфере решения оперативно-тактических задач. Однако многочисленные ошибки командования 4-й танковой армии и оперативной группы «Кемпф», допущенные при планировании наступления ударных группировок на южном фасе Курского выступа, показывают, что Манштейн предоставил своим генералам слишком много свободы, фактически самоустранившись от вопросов оперативно-тактической подготовки и управления наступательными действиями. В результате при планировании наступления 48-го танкового корпуса Манштейн и Буссе допустили отсутствие подвижных групп оперативного резерва, необходимых для развития прорыва на перспективных участках, причем успех главного удара зависел исключительно от недавно прибывшей на фронт бригады технически не испытанных в бою танков «Пантера», укомплектованной не имеющим боевого опыта личным составом и сосредоточенной на чрезмерно узком участке атаки, не подходящем для тяжелых танков по условиям местности и системы вражеской обороны. При подготовке наступательных действий 3-го танкового корпуса Манштейн возразил против плана генерала Брейта, предусматривавшего атаку наиболее укрепленных участков позиций противника и форсирование реки Донец без предварительной артиллерийской подготовки, а также разделение 168-й пехотной дивизии, однако не принял никакого решения по поводу изменений данного плана. С. Ньютон справедливо констатирует¹, что такие ошибки ставят под сомнение многие аспекты тактического и оперативного искусства германских военачальников.

Тем не менее, хотя оперативная схема проведения наступления, избранная Манштейном и Готом, принципиально не отличалась от решений Клюге и Моделя — одновременные и последовательные удары на узких участках фронта вдоль главных транспортных магистралей, но подготовка командного состава, концентрация бронетехники, а также наличие элитных соединений в составе 4-й танковой армии сыграли свою важную роль. Критический момент в развитии операции «Цитадель» на южном фасе Курского выступа наступил уже 6 июля, когда дивизиям лейбштандарт СС «Адольф Гитлер» и «Рейх» удалось прорвать вторую полосу советской обороны и выйти на подступы к третьей (тыловой) полосе на рубеже излучины реки Псел и станции Прохоровка. Укрепленные позиции на этом участке тыловой полосы обороны в то время еще не были заняты крупными советскими силами, причем командование Воронежского фронта уже использовало свои оперативные резервы для усиления Обо-янского и Корочанского направлений, а также нанесения контрударов по соединениям 4-й танковой армии. Поэтому, чтобы укрепить оборону на Прохоровском направлении, советскому командованию теперь требовалось организовать перегруппировку войск с других участков фронта, а также получить резервы у Ставки Верховного Главнокомандования. Однако и то и другое требовало времени. Напротив, перед немецким командованием определилось направление, на котором наметился явный успех. При условии незамедлительного развития здесь инициативы появилась возможность, не теряя темпа, на исходе бив течение 7 июля стремительно продвинуться в северном и северо-восточном направления* через реку Псел и на Прохоровку, преодолеть последний оборонительный рубеж противника и получить свободу маневра в районе восточнее Обояни до подхода советских стратегических резервов. Однако в решающей ситуации у немецкого командования не оказалось достаточных сил для развития успеха, поскольку все танковые и моторизованные соединения были связаны борьбой за обеспечение западного и восточного флангов на участке прорыва 4-й танковой армии. В критически важной ситуации сказалось отсутствие оперативного резерва.