Курский излом

По–прежнему топтались на месте соединения генералов Микла и Триренберга. В 18.30 11‑я тд, пытавшаяся ударом с юга и юго–востока помочь смешанной группе танков «великой Германии» овладеть Черкасским, доложила: из–за упорного сопротивления русских боевая группа продвинуться не в состоянии. На этот момент она смогла лишь окончательно закрепить за собой выс. 244.5 и ведет тяжелейший бой за выс. 246.0. В документах 48‑го тк сохранилось донесение, переданное в это время штабом дивизии, в нем сообщается о новых ожесточенных атаках нескольких русских танков в этом районе, холм несколько раз переходил из рук в руки. Через полчаса поступило срочное сообщение из 167‑й пд. Процитирую ее журнал боевых действий:

«19.07. Докладывает командир 339‑го грп: вражеская контратака при поддержке танков против левого батальона 339‑го грп у отм. 237.8 силою около 600 человек и 7 танков.

19.10. Начальник оперативного отдела штаба дивизии просит начальника оперативного отдела 11‑й тд повернуть [355] танки дивизии на восток, чтобы ударить во фланг наступающего врага.

19.12. Вся артиллерия дивизии действует по наступающему противнику.

19.15. Выдвижение танков 11‑й тд и совместный огонь артиллерии дивизии остановили до 20.00 вражеское наступление у отм. 237.8. За это время подготовленная атака 331‑го грп была отложена. Поэтому командир дивизии отдает приказ оставаться на прежних позициях и удерживать достигнутую линию»{294}.

В этот день командованием 71‑й гв. и 67‑й гв. сд было предпринято немало контратак против войск 48‑го тк, в том числе при поддержке танков, но о них в немецких документах упоминается лишь вскользь, за исключением первой против 332‑й пд. Атака же на левом фланге 167‑й пд выделена особо, о ней несколько раз отмечается в донесении корпуса и даже упоминается в утренней сводке за 6 июля штаба ГА «Юг». Это была одна из тех лобовых атак большой массой пехоты против сильной ударной группировки неприятеля, которыми славилась наша армия. Ветераны фронтовики говорили, что в такие трагические моменты казалось, что наши командиры в отчаянии пытаются забросать врага трупами. Немцы же, вероятно, за три месяца уже отвыкли от таких кровопролитных и бездумных атак русских, поэтому так спешили донести о них наверх.

Судя по месту, где проводилась контратака, — правый фланг 199‑го гв. сп, это действовали резерв командира 199‑го гв. сп и переданный ему еще в 10.30 3‑й батальон 201‑го гв. сп. Тем не менее следов этой контратаки в документах штаба 67‑й гв. сд и ее частей обнаружить не удалось. Причина проста — высокие потери. Никто не хотел фиксировать просчеты и описывать проявления собственной бездарности и бесполезной жестокости. Хотя уверен, что если не каждый, то многие из офицеров, принимая такие решения, прекрасно понимали, к чему они приведут. По оценкам противника, в ходе атаки было убито около 300 человек{295}. Если учесть, что атака продолжалась около часа, а по двигавшейся в полный рост на ровной местности пехоте работала артиллерия двух дивизий и танки, то цифры не покажутся преувеличенными. Уже через несколько дней Н. Ф. Ватутин указывал на широкое распространение в войсках фронта порочной практики — лобовых ударов стрелковыми подразделениями — и потребовал шире использовать огонь всех видов вооружения, особенно артиллерии, и маневр. Напомню, что это был не 1941‑й, а 1943 г. [356]

К сожалению, до самого конца войны слова командующего фронтом были лишь благими пожеланиями для офицеров и генералов Красной Армии на всех уровнях.

Несмотря на столь трагический исход, определенный результат от контратаки у отм. 237.8 был. 167‑я пд отложила наступление и перешла к закреплению местности. Следует сказать, что к этому моменту от плотного огня оборонявшихся чувствительные потери несла и 11‑я тд, особенно среди офицеров тактического звена боевой группы и 15‑го танкового полка. Так, уже в первые часы наступления при налете советской авиации погибло несколько офицеров 2‑го танкового батальона, в том числе командир 1‑й танковой роты. Во второй половине дня командование полка из–за высоких потерь было вынуждено 4‑ю и 5‑ю роты свести в одну. Ее принял командир 6‑й роты лейтенант Хайнце.