Курский излом

Имея в своем распоряжении 12 часов до момента готовности корпуса к атаке, генерал–майор Попов не использовал это время для надлежащей организации боя. Свой приказ на наступление он отдал только 8 июля в 9.30, то есть за час до атаки. В силу этого командирами бригад не была обеспечена боевая разведка, не проводилась рекогносцировка местности, [784] не был установлен передний край нашей обороны, а подразделениям 99‑й тбр был определен фронт наступления, фактически занятый нашими войсками.

В результате танки 99‑й тбр прошли с боем через боевые порядки 285‑го стрелкового полка 183‑й сд, при этом убито 25 человек, ранено 40 человек. За такое преступное отношение к организации боя командир 2‑го тк генерал–майор Попов заслуживает самого сурового наказания вплоть до предания суду Военного трибунала.

Учитывая, однако, что в последующих боях генерал–майор Попов проявил себя смелым, решительным командиром, обеспечил успешное выполнение поставленных перед ним боевых задач, чем искупил вину,

ПРИКАЗЫВАЮ:

генерал–майору Попову за допущенные им серьезные нарушения объявить выговор.

Обратить внимание командирам всех степеней на необходимость уделять более серьезное внимание увязке своих действий с соседями.

Приказ объявить до командира дивизии включительно»{742}.

Мне неоднократно приходилось знакомиться с подобными документами, и каждый раз, невольно сравнивая отдельные события и решения, принятые по ним высокими инстанциями, с трудом понимаю логику тех, кто их принимал. В одном случае (с лейтенантом Рухманом) за несвоевременный лично отданный приказ о взрыве моста — расстрел, в другом — за такой же необдуманный и безответственный личный приказ, но повлекший за собой гибель десятков людей и подрыв танков, — выговор!

Бесспорно, вина комкора очевидна. Тем не менее считаю, что ответственность за нерасторопность, плохо налаженную работу отделов штаба корпуса по подготовке и доведению до войск боевых документов, слабую работу офицеров связи и разведки, неподготовленность войск к ответственному бою 8 июля должны были вместе с ним разделить и офицеры управления соединения во главе с полковником В. В. Кошелевым, а также командный состав танковых бригад. Обнаруженные документы свидетельствуют, что руководство бригад не всегда точно и четко исполняло свои служебные обязанности, как того требовал устав и наставления. Нередко стремились уйти от получения боевых задач, перекладывали свои обязанности на подчиненных, которые по определению были не в состоянии их выполнить, да и просто пьянствовали. Поэтому очень часто из–за необдуманных поступков, личной недисциплинированности [785] и нераспорядительности старших командиров гибли люди и страдало дело. Комкор лучше, чем кто–либо, знал возможности и характеры своих подчиненных и, как мог, старался работать с ними, воспитывать, учить и жестко требовать. Когда же терпения не хватало, то появлялись следующие распоряжения:

«Командирам 15‑го гв. отпп, 99‑й, 26‑й и 169‑й тбр, 58‑й мсбр.

Первое. Я крайне возмущен организацией радиосвязи в бригадах. В течение сегодняшней ночи мне лично с трудом удалось вызвать на радиостанцию для переговоров командиров и начальников штабов бригад. Командиры и их штабы дошли до такой наглости, что, видимо, умышленно не хотят по радио доносить о положении частей. Да они и не могут доложить, потому что штабы находятся в 25 км от передовых боевых порядков (99‑я тбр). Если дальше будет продолжаться такая связь, вынужден буду начальников штабов и начальников связи отдать под суд.

Второе. Приказываю: выделить постоянных ответственных штабных командиров, не ниже как зам. начальника штаба, и держать их постоянно на рации, обязать постоянно и своевременно докладывать о положении своих частей в штаб корпуса.

Радиостанция обязательно должна быть связана с телефоном, командиром и штабом.

Получается абсолютная чертовщина, оставляют одних радистов, а остальные все спят, и нигде их не найдешь.

Третье. Штабы соединений до того заврались, что незнание положения своих частей стали прикрывать тем, что радиостанции находятся в движении, — это величайший позор и стыд для штабов»{743}.

Вместе с тем Н. Ф. Ватутин прекрасно понимал, что причинами срыва намеченного плана стали не только безответственность командиров корпусов, но и его собственные просчеты и недоработка штаба фронта. При подготовке к контрудару войска испытывали существенный дефицит времени на подготовку. Это не позволило, во–первых, без штурмовщины осуществить все необходимые мероприятия в корпусах и подтянуть силы к установленному времени, во–вторых, создать работоспособный центр управления всеми войсками, которые по численности были сравнимы с танковой армией. Не была налажена связь с корпусами и между корпусами. Соседние соединения не могли связаться между собой, хотя находились рядом. Напомню, командующий фронтом даже после [786] контрудара, в ночь на 9 июля, не смог связаться со 2‑м тк и был вынужден передавать приказы для А. Ф. Попова через пункт связи 10‑го тк.