Курт Кобейн. Serving the Servant. Воспоминания менеджера «Nirvana»

Согласившись стать менеджером Hole, я тут же получил немало новой работы и понимал, что мне нужна помощь. К счастью, Джанет Биллиг согласилась покинуть Caroline и перейти в Gold Mountain. Я несколько раз видел ее рядом с CBGB после концертов – она излагала свое мнение о разных артистах жителям панк-сцены, и меня весьма впечатлило то, какой вес имели ее наблюдения, особенно для журналистов. Поначалу Джанет взяли для повседневной работы на Hole, но вскоре она стала неотъемлемой частью команды Nirvana, став главным посредником по работе с прессой для обеих групп. Первой моей задачей было определиться, какая звукозаписывающая компания выпустит следующий альбом Hole. Успех Nevermind экспоненциально повысил ценность артистов с панк-сцены буквально за день. Эдди Розенблатт шутил, что поиски билетов на самолет до Сиэтла теперь занимают не одну неделю, потому что многие рейсы полностью скуплены A&R-щиками, которые отправились туда искать «следующую Nirvana».

К тому времени, как менеджером стал я, группой уже интересовалось несколько лейблов, но я не смог воспротивиться идее подписать Hole на DGC/Geffen. Они знали, как продать панк-артиста массовой аудитории, не посягая при этом на его идентичность, а я знал, что к нам там будут относиться с уважением. Кортни и Эрик решили, что раз уж этот лейбл достаточно хорош для Nirvana, он будет хорош и для Hole.

Я сказал Розенблатту, что, если мы хотим подписать контракт, надо действовать быстро, потому что интерес остальных весьма агрессивен. Хотя Кортни позже намекала прессе, что подписала сделку на «миллион долларов», на самом деле им предложили такую же сумму, как и Nirvana, хотя некоторые другие лейблы предлагали больше.

Несколько месяцев тому назад профессиональный журнал Billboard изменил способ составления чартов продаж. До того чарты составлялись на основе различных устных свидетельств и шумихи, но теперь для этих целей использовалась программа SoundScan, новая технология, отслеживавшая штрихкоды при продаже альбомов в магазинах. Это означало, что впервые за всю историю места́ в чартах с математической точностью отражали реалии рынка. 2 ноября Nevermind совершил мощный скачок в чартах продаж альбомов Billboard, с 63-го на 35-е место, и снял последние сомнения в том, что альбом находится на намного более крутой восходящей траектории, чем любые предыдущие панковские и альтернативные записи.

Во время коротких европейских гастролей Кортни занималась своей рекламой, и я пошел с ней на передачу BBC, где она исполнила акустическую версию песни, которую я еще не слышал; она называлась Doll Parts, и я был заворожен. Я понял, что мне снова повезло работать с артистом, который талантливее, чем я считал изначально.

На личном уровне Кортни, как и Курт, была человеком противоречивым; ее характер колебался между маленькой девочкой и уставшей от жизни взрослой женщиной. Она была невероятно циничной, но при этом с проблесками того же идеализма, который часто оживлял Курта. Когда она была в настроении, она делала ярче любую комнату, но вот в дурном расположении духа общение с ней было не слишком-то приятным. Появление Кортни в жизни Курта совпало со взрывным успехом Nirvana. Любая женщина в ее положении оказалась бы под лупой публичного внимания, и ей пришлось бы что-то менять, чтобы соответствовать требованиям, предъявляемым этой внезапной известностью. В группу людей, у которых были свои проблемы с неожиданно ярко загоревшимся светом софитов, Кортни добавила свой взрывной характер, артистические стремления и талант, новую группу друзей (многих – из рок-прессы) и новых врагов (многих – из мира панка). Она больше интересовалась музыкальным бизнесом, чем Курт, и ставила вопросы, которые он сам задавал с большой неохотой (в частности, связанные с денежными компенсациями). Курту очень нравилась откровенность Кортни. Она часто вслух озвучивала то, что он думал про себя, и от этого он кайфовал.

Но не все были так же очарованы. Розмари вспоминает: «Кортни часто звонила и начинала разговор с фразы «Курт здесь», после чего следовала какая-то новая идея или требование». Ей больше нравилось тратить деньги, чем Курту, и она настаивала, чтобы группа начала останавливаться в гостиницах получше, соизмеримых с ее новым коммерческим статусом. («Мне нравились Four Seasons больше, чем Omnis», – недавно прислала она мне SMS, до сих пор негодуя, что кто-то вообще считал это проблемой.)

Практически сразу появились люди, которые стали называть ее «Йоко». Для некоторых людей в окружении группы, да и в широком мире рока это было оскорблением, я же считал это комплиментом. Я поклонник Йоко Оно и считаю, что немалая часть политических и философских элементов сольной карьеры Джона Леннона – это ее положительное влияние. Курт и Кортни соглашались. «Они всегда называли себя Джоном и Йоко», – вспоминает Эверетт Тру.