Куртизанка (СИ)

Элена вздохнула и принялась выбираться из кровати. Ополоснувшись под душем, натянула на влажное тело футболку и спортивные штаны и, пошатываясь, слегка спросонья стала выбираться в коридор. Чезаре нигде не было видно, но Элена не очень-то его и искала. Зато, едва она миновала поворот, как нос к носу столкнулась с Констанс, которая, казалось, специально её поджидала.

На Констанс тоже была спортивная форма, но, судя по розовым щекам, она своё уже отбегала.

— Элена… Ливи тебя искала.

— И что? – Элена поморщилась. После вчерашнего она видеться с Ливи абсолютно не хотела.

— Зайди к ней после тренировки. Я тебя прошу.

Элена поджала губы и окинула взглядом Констанс. Не то чтобы она симпатизировала ей, но если кто-то из работниц клуба и вызывал у неё сочувствие – то только Констанс и Жоэль. Первая — потому что была единственной, кто попал сюда не по своей воле. Губернатор заинтересовался ей пару лет назад, а мать с радостью отдала едва достигшуюо совершеннолетия дочку состоятельному мужчине в бессрочную кабалу. Конечно, МакКензи не мог и не хотел держать свою игрушку при себе, и потому Констанс была определена в клуб, где, как и все, обучилась элементарным вещам – этикету, риторике, игре на фортепиано и умению подбирать правильное платье. Констанс абсолютно определённо было здесь лучше, чем дома – она была одета и обута, и хотя изрядная доля денег, выделенная на её содержание, по настоянию матери уходила в семью, в целом могла быть вполне довольна собой.

Элена не считала, что то, что происходило с ними в залах клуба, можно было расценивать как несогласие – все они сами выбрали судьбу. Какими бы ни были их поклонники – красивыми или уродливыми, молодыми или старыми – Элена отлично знала правила игры. Она могла отказать любому, кто ей не нравился – но Жоэль могла заставить её провести время с любым, кто был нужен ей или тем, кто находился выше неё. Всё решалось легко. Элена знала это, когда пришла в клуб, и хотя в отдельные минуты могла о чём-то жалеть, в целом тоже была довольна судьбой.

Она могла заставить себя перетерпеть несколько часов с тем, к кому не испытывала ничего – это была работа не хуже любой другой.

Куда болезненнее было видеть, как люди, которые ей нравились, исчезали, забывая о ней, как о забытой игрушке. Как, например, Сабир. Или как МакКензи о девушке, которую купил.

— Ну, хорошо, — сдалась Элена. – Только потом. Очень устала за эту неделю. Может, после пробежки в себя приду.

Констанс кивнула.

— Зайди к нему, — сказала она и исчезла за поворотом.

Элена, которой после этой встречи стало ещё более тошно, спустилась на второй этаж и выскользнула на улицу через чёрный ход.

Разминалась она торопливо и едва успела вставить в ухо наушник и сделать вдоль берега несколько шагов, как заметила Лэрда, стоявшего в тени тополя, прислонившись спиной к стволу и убрав руки в карманы. Лэрд пристально смотрел на неё, но подходить не спешил.

— Чёрт, — выругалась Элена, мгновенно вспомнив, что не только не пришла на встречу, но даже об этом не сообщила. Поколебавшись недолго, она двинулась к капитану и остановилась в паре метров, спрятав руки в задние карманы штанов и закусив губу.

Какое-то время они молча смотрели друг на друга.

— Я думал, ты опять не придёшь, — мрачно произнёс Лэрд.

Элена поморщилась – обвинения, на которые она не могла ответить, не столько смущали, сколько раздражали.

— У меня вчера появились дела. Я бы позвонила – но ты не оставил мне телефон.

Лэрд продолжал мрачно смотреть на неё.

— Можем сегодня повторить… В смысле, попробовать ещё раз, — Элена пожала плечами.

— Я не привык, чтобы со мной так обращались, — перебил её Лэрд.

Элена хмыкнула.

— Ну, как знаешь, — она отвернулась и собралась было продолжить пробежку, когда рука Лэрда накрыла её плечо.

— Я заеду за тобой, — сказал он.

Элена молчала.

— Только скажи куда.

Элена закусила губу.

— Давай здесь? У водохранилища, в восемь часов?

— Только не забудь.

Лэрд отпустил её, и Элена продолжила путь.

Неприятное тянущее чувство в груди не пропадало, и она никак не могла понять, с чем следует его соотнести. Она сделала два круга, потянулась ещё раз и, вернувшись в клуб, поднялась на третий этаж.

Элена остановилась на какое-то время около двери Ливи, раздумывая, зайти ли сейчас или сначала принять душ, однако, пока она размышляла, дверь открылась у неё перед носом. В проёме показался юноша-абориген, который служил Ливи, а из глубины комнаты донёсся мрачный голос самой хозяйки:

— Заходи.

Элена вздохнула и вошла.

В спальне Ливи стоял тяжёлый запах розового масла. Массивные пурпурные шторы, напоминавшие занавес в Оперном зале, даже сейчас, в полдень, почти полностью скрывали окно.

Широкая кровать с витыми ножками из чёрного дерева и изголовьем, украшенным серебром, стояла в самом центре, будто гигантский алтарь, на котором хозяйке комнаты приносили жертвы – или в жертву приносили её.