Куртизанка (СИ)

«Я составляю компанию респектабельным джентльменам», – сказала бы она, и это не было бы враньём, потому что за одну лишь только возможность вставить в неё член никто не стал бы платить золотом в двойном размере.

Любой, кто хотел её общества, для начала должен был вступить в Клуб – а это мог позволить себе далеко не каждый, даже если имел деньги.

Другой возможностью было заинтересовать кого-то из основателей – губернатора, например.

Но ни в том, ни в другом случае «гость» или «участник» клуба ещё не получал право делать с ней, что хотел. Расположение таких красоток, как Элена или Ливи нужно было завоевать – лаской или подарками — всё равно. Положа руку на сердце, Элена сказала бы, что подарки куда лучше действуют на неё, но и сам «клиент» тоже значение имел.

Элена могла смириться с отсутствием красоты, на которую не была падка никогда. Но она никогда не подпустила бы к себе человека грубого или неухоженного.

Впрочем, и этим условием не описывалось всё. Сложно было сказать, за кем оставалось последнее слово – за ней или за теми, кто её нанял, но значение имело и то, и то. И в конечном итоге отказать тем, за кого «очень просил» мистер МакКензи, она всё равно не могла.

Естественно, клиентов, предложенных МакКензи, не любил никто. А Элена на них последнее время особенно везло.

Элена вздохнула, и мысли её снова вернулись к Аргайлу, который остался сидеть за столом, когда она ушла. Вопреки обыкновению, Элена почему-то хотела, чтобы этот человек понял, что творится внутри неё.

Элена не была уверена, что это вообще возможно для человека, рождённого с серебряной ложкой во рту, но презрение Аргайла — как ничьё другое — причиняло ей боль. И если бы у неё было время, чтобы продолжить разговор, она рассказала бы ему, что никто не приходит на эту работу от любви к ней – разве что полные идиотки. Что очень редко случается то, что случилось с Констанс – когда девушку попросту продают. Может, где-нибудь в дешёвых домах на улице роз – но точно не там, где работала она.

Что большинство из них — обычные девушки двадцати–двадцати пяти лет, ничем не лучше и не хуже других. Образ, манеры, этикет – всё это давал им Клуб. В каком-то смысле они были актрисами – только большинство их спектаклей заканчивалось голышом. В остальном всё было так же – цветы, золотые украшения и даже что-то похожее на аплодисменты, благодарный взгляд из-под ресниц, когда у мужчины всё хорошо.

Большинство из них были детьми рабочих или мелких торговцев – таких, как её отец. Средней руки рантье, хозяев небольших магазинчиков, лавочек и забегаловок, которые с каждым годом всё меньше приносили доход. Все они — или почти все — приехали когда-то в Манахату в надежде, что здесь найдут успех. Что плациус – зелёное золото, как называли его тогда – сделает их богачами.

В девяти случаев из десяти этого так и не произошло. Они умирали, добывая растущий на речных камнях мох, который потом другие высушивали за них, превращая в элитарный наркотик и топливо для кораблей – два в одном, в зависимости от того, как обработать это вещество.

Кому-то из них повезло – на планетах-плантациях для них не хватало мест, тем более что у плантаторов давно уже пошли в ход аборигены, превращённые в рабов. Им не надо было платить, и они не претендовали на доход. Кое-кто предлагал ввести машинное производство, но дело не пошло: оказалось, что делать комбайны дороже, чем «нанимать» людей.

Такими – удачливыми или не очень – город был заполнен до краёв. На каждое место в самой захудалой забегаловке претендовало трое – а место, как правило, доставалось купленному на помосте аборигену, либо же тому или той, кого хозяин тоже мог использовать «два в одном».

Дети первого поколения поселенцев ещё могли найти доход. Тем же, кто родился в последние тридцать лет, оставалось только мечтать о том, чтобы выбраться отсюда – бросив родных и друзей. И тогда единственной возможностью становился флот.

Элена вздохнула и качнула головой.

— Ну их к чёрту… — пробормотала она. Ему вдруг напрочь расхотелось что-то объяснять. Она уставилась за окно и тут же заметила, что здание Клуба уже маячит за окном. – Меня никто не заставлял, — так же тихо произнесла она, — и я никому не должна ничего.

Жоэль уже ждала её в его комнате на третьем этаже. Она стояла и, ничуть не стесняясь, перебирала сумки, брошенные Чезаре на пол.

— Эти джемперы тебе не пойдут, — сказала она, вытягивая одну из покупок.

— Это не для меня, это для него.

Жоэль нахмурилась, но ничего не сказала.

— Он не может сопровождать меня по городу чёрти в чём! – предупредила Элена её вопрос, но Жоэль только махнула рукой.

— Валентин придёт через полчаса. В душ бегом. И подготовь себя – он не станет делать ничего.

Элена поморщилась и повела плечом: обсуждать такие вопросы она не любила, тем более что сделала бы всё и так – чтобы не рисковать.

На ходу она расстегнула и скинула платье, которое тут же упало в подставленные руки Чезаре, затем отправила на пол корсаж. Позволила себе короткий глубокий вдох, наклонилась, чтобы избавиться от туфель.