Куртизанка (СИ)

Элена качнула головой, отвлекаясь от мрачной картинки, и двинулась вперёд. Нищета, ощущение опасности, отчаяние и безысходность накрыли её с головой и с каждым шагом становились сильней. Возле пластиковых мешков с мусором, валявшихся на тротуаре, возились мальчишки. Неподалёку от них слепой саксофонист с глазами, затянутыми белым бельмом, играл блюз. На ступеньках домов сидели старухи и безучастно смотрели куда-то поверх голов двух идущих по улице молодых людей.

Наконец Элена разглядела среди надписей и знаков, испещривших дом, который она некогда считала своим, вывеску со змеёй, обвившей чашу с вином. Она устремилась к двери и уже у самого входа столкнулась с отцом – тот увидел идущих через окно и, выйдя навстречу, тут же обнял Элену, бросившуюся, в свою очередь, с объятиями к нему.

Они поздоровались.

— А это кто? – спросил отец, указав на Чезаре.

— Это мой… мм… друг.

— Вместе летали в двадцать миров?

Элена горько усмехнулась.

— Да. Вроде того.

— Я как услышал, что эскадрилья зашла в порт, сразу подумал о тебе. И вот!

Элена ещё раз обняла отца, чтобы не отвечать. Затем тот пригласил её в дом. Миновав небольшой и тёмный партерный этаж, где располагалась аптечная лавка, Карло провёл гостей в часть, предназначенную для своих.

— А больше нет никого? – спросила Элена.

Рука Карло, наливавшая чай, почему-то дрогнула, и он покачал головой.

— Фредерико не звонит уже год, — сказал он, опустив чайник на стол, — не знаю, что с ним. Ты бы поспрашивала у своих.

Элена серьёзно кивнула. Это она мог сделать – даже при том, что на флоте не служила.

— Про Франческу ты знаешь… — Карло замолк, и в наступившей тишине урчание желудка Чезаре прозвучало особенно громко. – Чёрт, надо же вас накормить.

Он полез копаться в шкафах, где, насколько смогла разглядеть Элена, не было ничего, кроме пустых пакетов, и отыскав наконец банку джема и хлеб, опустил их на стол.

— Я не голодна, — сказала Элена, хотя с утра не держала во рту ни крошки, — вы ешьте.

Карло тоже есть не стал.

Чезаре тоже ел осторожно – больше из вежливости, и хлеб с джемом так и остались стоять.

— У нас всё хорошо, — заметил отец, обнаружив, что снова наступила тишина. – Сейчас всё больше аптек в центре, но наши всё равно ходят сюда. И к тому же знаешь, индивидуальный сервис… — он усмехнулся, — в молах такого нет.

Запылившиеся прилавки говорили Элене о другом, но она промолчала. Так, обмениваясь взаимным враньём, просидели до четырёх часов. После чего, обняв отца в последний раз, Элена вышла на улицу и в наступающих сумерках отправилась искать мост.

— Я голодна, — сообщила она, едва они ступили в соседний район. – Зайдём куда-нибудь.

Впрочем, как назло им попадались одни кофейни, и только к пяти часам Элене удалось отыскать небольшой итальянский ресторан. К тому времени там уже собралось немало народу, и обнаружить глазами свободное место удалось с трудом. А увидев, кто сидит за столиком у камина, Элена сглотнула и чуть было не вышла обратно в холл.

Поначалу Эван хотел было потребовать, чтобы Таскони явился к нему в клуб. О том, что эта корсиканская семья планировала присоединиться к блоку Аргайлов, он знал ещё накануне, но сцена, которую он застал в переулках, заставила его существенно пересмотреть свой подход. Сын Таскони, очевидно, был неуравновешен – и Эван имел основания полагать, что таким же окажется отец.

Как он понимал теперь, мальчишку он уже видел в клубе несколько раз — и вместе с ним его бойцов.

Поразмыслив, Эван решил, что не стоит приглашать Таскони к себе домой и назначил встречу на нейтральной территории, в итальянском кафе. Кафе выбрал Таскони – и в этом Эван счёл возможным ему уступить. Всё равно тот знал город лучше — и если бы захотел, мог бы устроить засаду в любом другом месте.

Ровно в полпятого вечера он протянул руку смуглому брюнету в безупречном чёрном костюме и оглядел его со всех сторон.

— Капо Таскони…

— Князь Аргайл, — Таскони склонил голову, признавая, что авторитет собеседника выше его. – Не ожидал, что вы сами прилетите, чтобы говорить со мной о делах.

— Я здесь не ради вас, — Эван сел и, просмотрев меню, заказал оленину и порто – ничего итальянского он брать не хотел.

— Но всё же вы нашли время встретиться со мной. Я польщён, — Таскони попросил лазанью и красное вино, и, едва официантка оставила их вдвоём, сосредоточился на Эване целиком. – О чём вы хотели вести разговор?

— Вынужден вас разочаровать. Сейчас меня волнует не «Нью Хаус Экселент», а кое-что, имеющее личную ценность для вас – но и семейную для меня.

— Что вы имеете в виду?

— Ваш сын.

Таскони помрачнел.

— Что опять?

Эван не преминул отметить, как нахмурился его лоб.

— Ну же, говорите. Он разбил кому-то лицо?

Эван улыбнулся нарочито холодно, чтобы смягчить обстановку совсем чуть-чуть.

— Боюсь, дело посерьёзней. Он и другие ваши пиччотти надругались над девушкой из одной из наших семей.

— Что с ней теперь?

— Она мертва, — Эван поднял бровь.

— Так значит… — спросил Таскони с надеждой, — дело уже решено.

— У неё есть брат. Так что… ничего не решено.

— Вы… не согласитесь отдать мне его?

Эван негромко рассмеялся.