Куртизанка Сонника

Старик взял Алорко за руку и подвел к костру, на котором покоился его отец. Молодой человек отвернулся, чтобы не видеть труп, боясь растрогаться и прослезиться в присутствии племени.

– Клянись Нетоном, Аутубелем, Наби, Каулеком – всеми богами нашего племени и всех племен, населяющих эту землю и ненавидящих иноземцев, однажды пришедших из-за моря, чтобы захватить наши богатства! Клянись быть верным твоему народу и всегда исполнять то, что решат воины твоего племени!.. Клянись телом твоего отца, который скоро превратится в пепел!

Алорко поклялся; воины вторично застучали в щиты, вторя стуку восторженными криками.

Старик с необычайной силой поднялся на ковер и сдвинул панцирь покойника.

– Возьми, Алорко, – сказал он, спускаясь и подавая новому вождю медную цепочку с висевшим на ней кружком того же металла. – Это лучшее наследие твоего отца: спасение, с которым он никогда не расставался. Нет во всей Кельтиберии воина, который не носил бы на себе яд, чтобы умереть, но не стать рабом победителя. Этот яд я приготовил для твоего отца. Целый лунный месяц я извлекал его из дикого сельдерея, и одна его капля убивает, как молния. Если тебе когда-нибудь случится быть побежденным, выпей и умри прежде, чем твои соплеменники увидят своего вождя с отсеченной рукой рабом врагов.

Алорко надел цепочку на шею и спрятал на груди наследие отца. После того он вернулся под деревья, где собрались старейшины.

Молодежь, занимавшаяся воинскими упражнениями на лугу, подбежала с факелами к костру. Юноши подожгли смолистые стволы, и скоро дым и пламя окутали труп.

Воины, наиболее прославленные своей силой и мужеством, окружили костер на горячившихся лошадях.

Потрясая копьями, они хриплыми криками перечисляли подвиги умершего вождя, и все племя вторило им. Они рассказывали о бесчисленных битвах, из которых Эндовеллик выходил победителем, о смелых набегах, когда он достигал врага врасплох ночью, забирал запасы и уводил бесконечное число пленных и дорогих стад, для которых почти не хватало места на землях племени; они вспоминали о его громадной силе и быстроте, с которой он умел обуздать самого дикого жеребца, и о мудрости, проявляемой им на всех совещаниях.

– Он покрывал руками рабов двери наших домов! – воскликнул один воин, как призрак промчавшись среди дыма, окружавшего костер.

И толпа кричала с жалобной интонацией:

– Эндовеллик!.. Эндовеллик!

Так они продолжали восхваление своего вождя. Пламя костра поднималось среди густого дыма к небесной лазури, и воины, громко выкрикивая подвиги умершего, ездили взад и вперед, как черные демоны в венцах из искр, заставляя прыгать своих коней через горящие головни. Подрубили костер; останки Эндовеллика рухнули вместе с пеплом и головнями, а на месте потухшего костра началась битва в честь покойного.

Воины приближались, опустив поводья своих коней, держа щит перед грудью, подняв меч кверху и вступив в бой между собой, как будто были непримиримыми врагами. Лучшие приятели, друзья обменивались тяжелыми ударами с увлечением народа, видевшего в борьбе лучшее развлечение. Они считали, что чем больше прольется крови, тем больше почета будет оказано умершему; если лошадь падала при столкновении, продолжали биться пешими, и щиты звенели от ударов мечей. Когда некоторые воины удалились, все покрытые кровью, борьба приняла вид общей битвы, в которую вмешались женщины и дети, разгоряченные зрелищем. Алорко приказал трубить в рога сигнал отступления и сам вмешивался в толпу сражавшихся, чтобы разнять наиболее рьяных.

Похороны кончились. Рабы племени закопали остатки костра, и толпа, видя, что празднество кончено, в последний раз подняли рога, полные пива, чтобы выпить в честь нового короля, и затем вернулись в свои селения.

Главные воины направились в дом начальника, чтобы составить совет.

Афинянин ехал рядом с Алорко, высказывая ему ужас, вызванный варварскими и воинственными обычаями кельтиберийцев. Так как он не понимал их языка, то воины без тревоги увидели его появление на совете рядом с новым начальником.

Колдун при почтительном молчании воинов сказал длинную речь, обращаясь к Алорко. Актеон понял, что он отдавал отчет о событиях, происшедших в племени за несколько дней до прибытия нового короля, – о собраниях дружественных племен и нескольких удачных набегах, произведенных наиболее смелыми.

Он увидел, что по лицу Алорко пробежала легкая тень, как будто ему говорили о чем-то тяжелом, что шло вразрез с его взглядами. Воины смотрели на него пристально, и в глазах их читалось соглашение и одобрение всему, что говорил старик. Алорко овладел собой, внимательно выслушал колдуна и, когда тот кончил, после продолжительного молчания, сказал несколько слов и головой сделал знак согласия.

Присутствующие встретили восторженными криками согласие своего вождя и быстро вышли из дома, будто спеша сообщить весть всем бывшим вне его.

Когда грек остался один с кельтиберийцем, последний сказал грустно:

– Актеон, завтра я выступаю в поход со своим народом. Я становлюсь предводителем своего племени. Оно желает, чтобы я вел его на битву.