Шехерезада

Энтони О’Нил

ШЕХЕРЕЗАДА

Когда мирный город окутает снежный дым,
Торжествующий на закате рожденье Пророка,
Глубоко раскаявшийся пятый сын
Призовет сказителя с Востока.

Когда мирный город обнимет кровавая туча,
В чем даю вам обет,
Сказитель рассеется в солнечный лучик,
Вот он есть, а потом его нет.

Чтоб вытащить сказителя из неволи,
Как булыжник из мостовой,
Ищи семерых, не ведающих о своей доле,
Принесенных ветром и водой.

Увечного, наказанного вора,
Минотавра, гиену, отбившегося от стаи льва,
К ним добавь еще черного фантазера,
И цезаря с моря — вот тебе мои слова.

Когда мирный город затмят скакуны с Красного моря,
Как луна затмевает солнце, пустив черный дым,
Сказитель вернется живым, не ведая горя,
А из семерых — лишь один.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Шехерезада — сказительница.

Шахрияр — ее стареющий муж.

В Багдаде:

Гарун аль-Рашид — легендарный багдадский халиф в 785–809 гг.

(Аль-Синди) ибн-Шаак — начальник шурты (полиции).

Малик аль-Аттар — торговец камфарой с сомнительной репутацией.

Зилл — его раб-нубиец, которого он именует «племянником», рассказчик, спасавший Шехерезаду.

Члены команды:

Касым — капитан, горбун.

Юсуф — вор, верный помощник Касыма.

Исхак — загадочный аскет.

Таук — великан.

Даниил — копт из Египта, бывший ловец жемчуга.

Маруф — простак.

Похитители:

Хамид по прозвищу Гашиш — печально известный убийца.

Саир — бывший борец.

Фалам — впечатлительный бандит.

Абдур — дозорный, питающий благоговейный страх перед Хамидом.

Прочие:

Теодред — монах-бенедиктинец, живший прежде в Айонском аббатстве в Шотландии.

Абуль-Атыйя — мрачный придворный поэт.

Абу-Новас — поэт-вольнодумец, заядлый соперник Абуль-Атыйи.

Джафар аль-Бармаки — харизматический бывший визирь, казненный Гаруном аль-Рашидом.

Ибн-Нияса — бедуин-торговец, не подчиняющийся властям.

Калави — бич пустыни.

Халис — безрассудно смелый абиссинский князь из сказки Шехерезады.

Глава 1

 806 году после Рождества Христова на Багдад падал снег. Образ тысячи запорошенных минаретов превращался в самую ходячую (валюту — слухи об удивительном зрелище несли в Западную Империю купцы, моряки, словоохотливые паломники, двигавшиеся в основном тем же самым путем, которым посланники пять лет назад препровождали слона Абуль-Аббаса — баснословный дар халифа Гаруна аль-Рашида императору Шарлеманю[1].

В бенедиктинское аббатство, стоявшее в буковых лесах высоко над Катаньей на острове Сицилия, где Гарун аль-Рашид был известен в первую очередь тем, что подтвердил собственность императора на Гроб Господень в Иерусалиме, новость о необычном природном явлении просочилась с болтливой верфи и вызвала в высшей степени необычное возбуждение. В аббатстве хранилась единственная пророческая сивиллина книга[2], уцелевшая после пожара на Капитолийском холме в 83 году до Рождества Христова. Пророчества на обгоревшем, оборванном, местами не читаемом пергаменте веками считались в лучшем случае апокрифами[3], если не мистификацией. А теперь по крайней мере одному старому монаху первое четверостишие показалось джинном, вырвавшимся из тысячелетнего заточения в бутылке.

Когда мирный город окутает снежный дым,
Торжествующий на закате рожденье Пророка,
Глубоко раскаявшийся пятый сын
Призовет сказителя с Востока.