Куртизанка Сонника. Меч Ганнибала. Три войны

Девятьсот римских перебежчиков и Газдрубал с семьей укрылись в храме бога-целителя Эшмуна в самой высокой части Бирсы. Шестьдесят каменных ступеней отделяли храм от площади, на которой в былые дни собирались верующие. Теперь на этой площади стояли враги и, подняв головы вверх, смотрели на серебряный купол, украшенный золотыми звездами, на стены храма, облицованные красными гранитными плитами.

По храму Эшмуна из конца в конец, наталкиваясь друг на друга, метались люди. Они сносили в кучу скамьи, срывали с себя одежду, бросались на пол, заламывая руки.

Человек в облачении жреца бормотал:

— Молитесь Эшмуну! Он — могущественнейший из богов — ниспошлет спасение всем укрывающимся в святилище.

Один из перебежчиков, оттолкнув жреца, закричал срывающимся голосом:

— Хватайте светильники! Лучше сгореть в огне, чем погибнуть на кресте!

Храм запылал в нескольких местах, наполняясь удушливым дымом. Пламя подступило к алтарю. Сорвав занавес, оттуда стремительно выбежал человек в блестящих доспехах. Прежде чем его могли остановить перебежчики, он был уже у выхода из храма, и в несколько прыжков очутился внизу, на площади, в ногах у Сципиона. Это был Газдрубал, в течение трех лет руководивший героической обороной Карфагена.

В руке у Газдрубала была оливковая ветвь, в знак мольбы и покорности. Обнимая ноги Сципиона, он кричал так громко, что его голос был слышен не только на площади, но и наверху в храме:

— Пощади! Пощади во имя богов! Спаси моих детей.

Сципион отвернулся. Взгляд его остановился на кровле горящего храма. На краю кровли стояла женщина с двумя детьми. Они прижимались к матери, прячась в широких складках ее одежды.

— Трус! Трус! — кричала она.— Ты хочешь сохранить себе жизнь! Будь проклят!

Жена Газдрубала столкнула в огонь своих сыновей, а затем сама бросилась в пламя. Кровля храма обрушилась, погребая всех, кто в нем находился.

Судьба Газдрубала неизвестна. Вероятно, он участвовал в триумфе победителей и затем, по римскому обычаю, его казнили.

ПРИКАЗ СЕНАТА

Семнадцать дней горел Карфаген. Семнадцать дней корчились в огне лимонные и миндальные деревья, за которыми когда-то старательно ухаживали садоводы. Рушились арки и своды храмов, гибли здания, простоявшие сотни лет и достойные того, чтобы стоять многие века. Гибли в огне спрятанные в тайниках сокровища карфагенских купцов и жалкий скарб бедняков. Пылали библиотеки, хранившие опыт и мудрость народа.

Сципион Эмилиан и его свита поднялись на скалу. Вместо прекрасного, полного жизни города до самого залива простиралось черное безжизненное поле с бесформенными развалинами. Удушливый дым низко стлался по земле. Даже птицы теперь не летали здесь.

Сципион безучастно смотрел вдаль, погруженный в свои мысли. Губы его шептали:

День придет и погибнет священная Троя. Погибнет Вместе с нею Призм я народ копьеносца Приама.

— Почему ты вспомнил Гомера, Публий? — спросил Полибий.

Обернувшись и взяв грека за правую руку, Сципион сказал:

— Города, подобно нам, смертным, испытывают превратность и изменчивость судьбы. Кто-нибудь тоже будет стоять у развалин Рима, как мы стоим у могилы Карфагена.

Сципион стал спускаться со скалы. Полибий остался один. Вглядываясь в белую точку, он различал фигуру белого быка. Медный плуг по приказу сената взрыхлял мертвую землю. Римский жрец в черной одежде бросал в борозду вместо зерен проклятья. Место, где стоял Карфаген, где трудились ремесленники и торговали купцы, предавалось вечному проклятию, чтобы отныне на нем не появлялись ни дома, ни пашни.

Так повелел римский сенат. Сенат конфисковал земли у всех карфагенских городов, которые не примкнули к Риму в войне. Отныне эта земля принадлежала Римскому государству и за нее победителю платилась подать.

Карфаген перестал существовать как самостоятельное государство, Его территория превращалась в римскую провинцию Африка. Позднее это название перешло на весь материк, вытеснив древнее имя Ливия.

От уничтожения крупнейшего города на Средиземном море выиграли римские купцы. Толпами устремились они в новую провинцию грабить население;

Развалины города Карфагена долго заносили пески. Здесь никто не жил. Шакалы выли там, где стоял могучий город. Позднее жизнь вновь появилась здесь, и в позднеримское время Карфаген был крупным административным центром римской Северной Африки.