Куртизанка Сонника. Меч Ганнибала. Три войны

Корабль отчалил от мола. Одна из матерей бросилась в воду. Она хотела схватить якорный канат, но матросы подняли его. Ветер надул паруса. Корабль вышел из гавани, а женщина все плыла, словно надеялась его догнать.

Когда заложники были доставлены в Лилибей, консул передал карфагенским послам новое требование — сдать все оружие. Страх за судьбу сыновей, находившихся у римлян, сделал карфагенских советников покорными. Карфагеняне должны были под покровом ночи вывезти оружие из арсеналов. К городским стенам подошли повозки. Их нагрузили мечами, копьями, частями военных машин. Сверху оружие забросали сеном, накрыли холстом.

Печальное шествие замыкали слоны, они шли тихо и как бы укоризненно покачивая хоботами. Казалось, они хотели сказать людям: «Куда вы отправляете нас, чем мы провинились перед вами? Смотрите, на нашей коже рубцы, наши бивни стерлись от ударов».

— Прощай Бар, прощай Сурус,— шептал старый воин, сражавшийся еще под началом Ганнибала. По его морщинистым щекам текли слезы.

ЯРОСТЬ

Прошло еще несколько дней. Советники терялись в догадках, какое еще требование предъявит Карфагену римский сенат. Кто-то высказал мнение, что римляне хотят разрушить Карфаген. Большинство советников этому не верило. Сципион ведь мог разрушить Карфаген после битвы при Заме, а он этого не сделал. Зачем же римлянам разрушать город сейчас, когда он безоружен?

Наконец, консул вызвал карфагенских послов. Оправдались самые худшие предвидения. Сенат приказывал всем жителям Карфагена выйти из города и поселиться вдали от моря, в указанном месте.

Советники молча выслушали страшную весть. Они были связаны по рукам и ногам. Их дети в руках у римлян. В городе нет оружия.

Известие о требовании римлян быстро распространилось среди населения огромного города. Ремесленники и матросы заполнили площадь перед зданием Большого Совета. Суффет вышел, чтобы успокоить толпу, Его голос заглушался ревом:

— Оружия!

Суффет показывал знаками, что оружия нет, силясь перекричать толпу, он объяснял, что все оружие выдано римлянам. Толпа ничего не хотела знать.

— Оружия! — требовала она, подступая к суффету.

Чувствуя горячее дыхание толпы, суффет протянул руку с унизанными золотыми кольцами пальцами по направлению к городской стене.

— Там,— прохрипел он,— в арсенале.

Карфагенские арсеналы занимали огромные ниши городской стены.[40] Тут же находились стойла для слонов и коней. Железные ворота арсеналов были на замке. Суффет послал народ к арсеналам, но не дал ключей, Несколько мгновений толпа была в замешательстве. Как быть? Но вот вперед протиснулись люди с ломами и топорами. Сбиты замки, сорваны петли. Люди хлынули внутрь. Арсеналы были пусты.

— Ааа! — раздался крик, напоминающий рев разъяренного зверя.

Эти люди, которых никогда не допускали к управлению государством, с которыми никогда не советовались, почувствовали себя преданными. Они не могли поверить, что римлянам выдано все оружие, что не оставлено ни одного меча, ни одной военной машины. Но может быть остались слоны?

— К слонам! К слонам!

Слоны были последней надеждой. Но и стойла для слонов были пусты. Люди ворошили полусгнившее сено, словно слон мог в нем спрятаться. Они рвали на

себе волосы, раздирали ногтями щеки. Они выкрикивали по именам своих любимцев: «Бар!», «Сурус!»

— Бар! Сурус! — гулко откликалось эхо в каменных сводах.

— В Магару! — крикнул кто-то, и люди, толкая друг друга, бросились к выходу.

Магара лежала в бело-розовом сиянии цветущих фруктовых деревьев. От каналов тянуло свежестью. По блестящей как бронзовое зеркало поверхности пруда плыли лебеди. Казалось, здесь не было никому дела до страшных бедствий, постигших карфагенский народ.

Под напором плеч и локтей, под ударами ног затрещали ворота особняков. Толпа врывалась во дворы, выволакивала наружу перепутанных советников. Это они выдали врагу оружие, они предали Карфаген. «Смерть им!» Из подземелий выводили рабов, изможденных, с кровоподтеками на спинах, с рубцами на лицах. От яркого света рабы щурили глаза.

— Теперь вы свободны! — кричали им, указывая на растерзанные тела их господ.

И рабы вливались в толпу и вместе с ней текли в город. На площади у здания Большого Совета на ковре лежали драгоценности. Проходили женщины, снимали серьги и браслеты, бросали их на ковер. Но государству нужно не только золото и серебро. Оно нуждается в метательных машинах, в мечах и копьях. Женщины срезали свои волосы для канатов. Прямо на площадь вынесены наковальни и кузнечные меха. Нет угля! В костер полетели скамьи, столы, шкатулки из эбенового дерева, все, что может гореть. Вздулись мускулы на полуобнаженных телах кователей. Тяжелые удары молотов наполнили площадь. Прекрасен был народ Карфагена в своем справедливом гневе. Не для походов в далекие страны за рабами и золотом ковалось это оружие — для защиты родины. Если бы канаты для катапульт можно было бы плести не из волос, а из нервов и сухожилий, эти женщины отдали бы и их. Прекрасен был народ Карфагена в своей любви к родине.