Курзал

— Протест принят.

А сама вроде недовольна — посмотрела на часы (тоже торопится куда-то, а защитник-надоеда задерживает).

Судья опять:

— Свидетель, рассказывайте, что видели.

Тамара Ивановна не успела собраться с духом, как вылезла заседательница, что похожа на училку:

— Как же это вы, свидетель, безответственно себя ведете? Отмалчиваетесь. Ведь от ваших показаний зависит судьба человека! Вот он, — и показывает на парнишку, что сидит на скамье подсудимых, — избил старого человека, проливавшего кровь за всех нас…

А адвокат совсем проснулся, повертел головой, будто шея чешется, и опять:

— Протест! Вина Дмитриева еще не доказана!

Судья ему, как настойчивой мухе:

— Протест принят. — И снова смотрит на часы, а сама — Тамаре Ивановне ласковым таким голоском:

— Свидетельница, вы ведь расписывались во время предварительного следствия, что несете ответственность за дачу ложных показаний?

Больно Тамара помнит, за что она там расписывалась сто лет назад! К тому же, была с температурой. Но с ними спорить себе дороже.

Она кивнула.

— А тогда, — судья говорит, — подойдите, пожалуйста, сюда, к столу. И прочтите вслух, что показали на предварительном следствии.

…Парнишка все смотрит, смотрит на Тамару, вытянул шею… Ведь и Юрик мог бы так же… если бы тогда… Сидел бы на этой же скамейке под охраной, а после суда — в тюрьму…

Тамара решительно приблизилась к столу, и судья пододвинула к ней какую-то толстую книгу.

— Вот отсюда читайте.

И Тамара внятно прочла, как десятого сентября в двадцать два часа тридцать минут вечера, она, возвращаясь домой, услышала крик. Он доносился от подъезда дома восемь. Она побежала на крик и увидела… — тут Тамара запнулась, но судья нервозно поторопила:

— Дальше, дальше!

А у Тамары зажало горло, слова не сказать.

Прокурор задергался, смотрит быстрыми глазами, а голос тихий. Тихий-тихий, но угроза есть:

— Вы понимаете, свидетель, что если на следствии дали заведомо ложные показания, это приведет к весьма серьезным последствиям?..

И замолчал. А Тамара слышит: «…для вашего сына»… которого последнее время совсем забросила, все «Антон Егорович, Антон Егорович», а Юрик вечерами дома сидит, голодный, вот хотя бы вчера — ушел, ее не дождавшись, и мог опять влипнуть в какую-нибудь историю… А она тут — ради кого? Ради уголовника! Пускай его мать беспокоится, что сын попал за решетку!

А пожилая заседательница будто угадала Тамарины мысли:

— Товарищ Мартьянова, не надо так переживать, жалости тут не место, добро должно быть с кулаками, вы выполняете свой гражданский долг. Ведь из-за таких, как Дмитриев…

Адвокат тут как тут:

— Протест. Давление на свидетеля.

Тамара глядит на судью — та просто извелась, что заседание затягивается: кусает губы и все смотрит на часы. И ведь самой Тамаре тоже нельзя рассусоливать! В пять часов он придет, а чертеж… И основное-то, что жалко или там не жалко, а этот парень преступник! Мало ли что: другие-то видели, инспектор Дерюнин Борис Федосеевич врать не будет! Кому, в конце концов, она должна больше верить — человеку, который ей сына сохранил, или… какому-то подонку? Притворяться бедными они все умеют…

— Я увидела, что Дмитриев зверски избивает старого человека, сказала Тамара Ивановна судье, и та сразу одобряюще закивала, а за спиной, в зале поднялся сдержанный шум.

— А тут, — продолжала Тамара, поглядывая в книгу, где были записаны ее показания, — тут появился работник милиции, он пытался задержать преступника…

— Подсудимого, — поправил адвокат, сокрушенно покачав головой.

— …подсудимого. И он… — Тамара теперь читала все подряд, быстрее и быстрее, не поднимая головы от листа. Хоть бы скорее все кончилось! Уйти и никогда никого из них не видеть — ни нетерпеливого лица судьи, ни… глаз адвоката, смотрит, как старая собака, аж белки желтые! — …Он, то есть подсудимый, оказал сопротивление работнику милиции, бросился на него, завязалась борьба. Но потом работник милиции его задержал.

Все. Тамара Ивановна перевела дух. В зале опять было тихо.

— У вас есть вопросы к свидетелю? — судья обратилась к прокурору.

— Нет, — быстро ответил тот.

— А у защиты? — спросила она адвоката.

Адвокат медленно покачал головой.

…Ну, слава Богу! Похоже, дело к концу. Тамара перевела дух.

— У подсудимого? — спросила судья.

— Есть, — негромко ответили слева.

От неожиданности Тамара повернулась всем корпусом и встретила взгляд парня, встававшего со скамьи за барьером. Уж очень худой, в чем душа держится! Но смотрел спокойно и внимательно, будто даже с жалостью. Тамара отвела глаза.

— Спрашивайте, — разрешила судья, и по голосу Тамара поняла, что та опять нервничает.

— Скажите, пожалуйста… свидетель! Вот когда я бросился на милиционера, где в это время был пострадавший?

— Кто?

— Ветеран. Которого я зверски искалечил.

В зале снова поднялся гул, и судья пригрозила: не прекратится, все будут удалены.

— Ветеран?.. — переспросила Тамара Ивановна, беспомощно глядя на прокурора. — Он… я не… не помню… кажется… он ушел…

— Искалеченный, — негромко произнес адвокат.