Курзал

Вот теперь придется говорить в Ленинграде. Он встретит, приедет, наверное, на своей машине, они отвезут Лизины вещи на вокзал, в камеру хранения… Тут и надо сказать про Ветров — билеты на поезд пойдут покупать и… вообще. А потом… Потом он поведет ее куда-нибудь… Ну, хоть в кафе, они будут сидеть, разговаривать… Теплоход прибывает в десять утра, а ветровский поезд — в двадцать часов, времени — целый день! И тут Лиза ему все и скажет. Что встречаться им больше не нужно, нельзя, так лучше для него. А раз так лучше для него, то и для Лизы. Потому что обманывать жену он не сможет, не такой человек. И, значит, жена быстро обо всем догадается, сама скажет: «Любишь другую — уходи к ней».

А на это Лиза ни за что не пойдет! Чтобы разбить чужую семью, оставить хорошую женщину под старость одинокой… Нет, про старость говорить не нужно, просто надо сказать, что на чужой беде своего счастья не построишь. И потом, тогда Александру Николаевичу и самому будет плохо, станет скучать. Ведь Лиза понимает: как бы он к ней ни относился, а жену все равно любит, пускай по-другому, по-родственному. И жалеет! Разве Лиза слепая, не видела, как беспокоился, если долго нет телеграммы, сколько раз по телефону звонил. А за то спасибо, что и ее, Лизу, расстроить тоже себе не позволял. Вот, например, когда были в Перми, пошли на почту, так он аж извелся, что долго говорит с женой, а Лиза там одна на улице. Вышел — сам не свой. А она-то ведь нарочно на улице осталась, ему не хотела мешать! Так оба и старались, он — чтобы ей лучше, она — чтоб ему… Нет, нельзя ничего рушить. Ведь есть еще дочь. И внучка. А Лиза?.. Она все перенесет, все перетерпит, лишь бы знать, что ему хорошо. И как бы там дальше ни сложилось, лично она Александру Николаевичу за то, что уже было, благодарна на всю оставшуюся жизнь.

Вот так она скажет. Должна сказать. А уж он пусть решает. Он мужчина, последнее слово его.

Лиза видела, как теплоход вышел из Онежского озера в Свирь, как начало светать, как поднималось солнце и на берегах распадался и таял ночной туман. Спать легла в шестом часу, но к завтраку встала, причесалась, сунула ноги в тапки и побежала в ресторан.

Во время завтрака объявили, что после стоянки в Лодейном Поле в музыкальном салоне — «Клуб интересных встреч». Лиза идти не хотела, нужно довязать свитер, но Катя уговорила: «Нечего одной в пустой каюте куковать!» И Лиза согласилась. Довязать можно и потом, завтра весь день свободный.

На стоянке она вышла после всех. Нарочно задержалась возле вахтенной, утром пришло в голову: а может, он ей пришлет сюда телеграмму? Чтобы не волновалась и ждала в Ленинграде на пристани. Но вахтенная ничего не сказала, значит, не принесли телеграмму… Их вообще-то приносят позже, перед отплытием, да и смешно: не станет же почтовая машина специально подгадывать к пароходу.

В Лодейном Поле, как и везде последние дни, стояла жара. Сперва всех толпой повели в клуб, смотреть фильм про встречу однополчан, воевавших в этих местах. В клубе было прохладно, не хотелось выходить на прокаленную улицу. Лиза совсем было решила вернуться на теплоход, может, телеграмму успели доставить, но стало неловко на глазах у людей отрываться от группы.

Уже на обратном пути, когда всех отпустили по магазинам, к ней вдруг подошел мужчина из соседней каюты, тот, кого Александр Николаевич все звал Базой. Спросил, где ее… спутник, и, не выслушав ответа, сказал, что категорически приглашает их обоих вечером в музыкальный салон. Лиза вежливо поблагодарила и свернула в первый попавшийся магазин. Ну, не нахальство? Стоит остаться одной, как уже пристают! Главное: «обоих приглашаю», а сам глазками так и зыркает. База-зараза!

В магазине Лиза на последние деньги купила Алеше колготки, а потом не удержалась и потратила чужих двенадцать рублей, — Наташка, подруга: «Посмотри там что-нибудь» — а Лиза ничего не нашла и теперь вот взяла голубую рубашку. Для Александра Николаевича. Очень уж по цвету подходила к его глазам. Пускай носит, вспоминает Лизу.

Когда уже выбила чек и шла к прилавку, вдруг подумала: а как же он дома-то объяснит, откуда это все — и рубашка, и свитер новый? И додумалась: можно сказать, что купил в поездке, в Петрозаводске собирался второпях и оставил в каюте. А теперь вахтенная отдала. Потому, мол, и ездил встречать теплоход! Точно.

…Эх, Лизавета… Хитрая же ты, оказывается…

В Лодейном Поле телеграмму так и не принесли, но Лиза нисколько не расстроилась. Нет так нет. Послезавтра утром — Ленинград. Он придет.

После ужина они с Катей и Ирой пошли в музыкальный салон. По дороге Лиза сказала, что на завтрашний вечер зовет их к себе, нужно отметить одно событие.

— Отвальная? — догадалась Катя.

— Точно! — Лиза улыбнулась. — Ну, и еще там…