Кусакиро. Книга вторая

Джулия была благодарна Люсинде за такую неназойливость и часто подходила к ней, чтобы лизнуть ее растущее брюшко и послушать биение сердечек котят. Люсинда позволяла. Она знала, что будущая мать никогда не причинит ей вреда…

… Итак, ночью, незаметно для всех Джулия ощенилась. Роды прошли гладко и легко. Робик не отходил от жены ни на минуту и старался помочь, чем мог. Поддерживал ее морально и от переживаний время от времени лизал мордочку, успокаивая ее и сам немного успокаиваясь. Джулия даже не стонала, боясь перебудить весь дом. Только тихонько поскуливала во время самых сильных схваток. Наконец все закончилось, счастливая мать забралась на кресло, чтобы его спинка давала удобную опору ее уставшему телу, и Робик, взяв новорождённую за шкирку, аккуратно подал ее матери. Девочка сразу зачмокала и присосалась.

Было очень тихо. Только тикали старинные ходики на стене. Утром, увидев Ларису, застывшую на пороге веранды от удивления, Джулия вскочила и решив, что сделала что-то не то, не там и не так, схватила дочь, и быстро убежала с ней в будку сэра Робика, где пол был устлан толстым слоем мягкого сена для тепла.

А может это случилось и от ревности к своему детищу. Многие матери так чрезмерно оберегают своих новорождённых детенышей, что бывает даже начинают бросаться на своих хозяев, не давая им подойти и взять кутёнка в руки. В матерях говорит древний инстинкт, выработанный многими поколениями их предков.

— Дорогая, что с тобой? — удивился Робик, уступая свою будку Джулии. — Ты прибежала как будто за тобой гонится стая волков! Что произошло? Тебя кто-то напугал?

— Девочка — моя, только моя, — задыхаясь от волнения пролаяла Джулия. — Я никому ее не отдам. Даже тебе!

Она еще раз облизала попискивающую дочку с головы до ног, помассировала ей животик языком, чтобы улучшить пищеварение, и обернувшись вокруг нее защитным кольцом и прикрыв со всех сторон своим телом, наконец успокоилась.

Робик тяжело вздохнул и пошел в дом, посмотреть как там дела. Увидев Хозяйку, он подошел к ней и начал мордой соваться ей в ладонь, тихонько поскуливая, словно жалуясь на супругу и одновременно извиняясь за ее странное поведение. Лариса погладила его по голове.

— Что, дружок, выселили тебя из будки? — ласково спросила Хозяйка. — Ничего, ты не переживай, такое бывает и не только у животных, а и у человеческих мамаш. Просто ей гормоны в голову ударили — обычное дело для рожениц. Ничего. Пройдет несколько дней — она успокоится и придет в себя. А ты пока иди, поделись радостью со своими друзьями, папаша!

Лариса тихо засмеялась и пошла варить особую питальную кашу для свежеиспеченной мамаши. Чтобы молоко прибывало быстрее и мать быстрее восстанавливала силы.

Робик успокоившись и решив пока в будку не соваться, собрал Братство Рукопожатия в большой комнате и рассказал все как было. Все зашумели удивленно, лишь Люсинда, зажмурившись, улыбнулась. Она-то все знала!

— Ну, что тут шуметь, — прикрикнул на разошедшихся обитателей Замка Кусакиро. — Поздравляем тебя с наследницей, дружище! Мы все так рады за вас с Джулией! Теперь новорождённой нужно придумать хорошее правильное имя. Чтобы ее судьба складывалась хорошо, и удача приходила к ней сама.

— Да, да, конечно, — загалдели остальные. — Мы все знаем, имя это очень важно!

С улицы вошла Лариса. Она относила Джулии наваристую кашу на утиных потрошках. Вид у нее был озабоченный. Джулия не вышла из будки, чтобы поесть. Даже носа не высунула, несмотря на то, что каша пахла так, что у находящихся дома от запаха сводило совсем не пустые животы и слюна невольно накапливалась в пастях.

— Охохонюшки, — сказала Лариса. — Надо же, даже не вышла! А есть-то нужно, иначе молока не будет щеню кормить.

Стая собралась на совет. Стали решать, как помочь Хозяйке. Люсинда вызвалась пойти, поговорить с Джулией.

— Меня она послушает и не обидит. Я ведь тоже скоро стану мамой. Я знаю, что ей сказать, не волнуйтесь за меня!

— Хорошо, любимая, сходи, только старайся сильно не переживать. Тебе это вредно в твоем положении, — поддержал ее Кусакиро.

Через некоторое время Люсинда вернулась уставшая, но довольная. Джулия послушала ее и вышла поесть. Щеню не показала, но и отгонять беременную кошку не стала. Съела кашу и забралась обратно в будку — кормить дочурку. Из будки доносилось тихое попискивание и причмокивание. Люсинда поняла, что с малышкой все в порядке. И вернулась домой.

Дело шло к вечеру. Лариса присела в любимое кресло. Животные по обыкновению собрались вокруг нее, чтобы каждый мог получить свою долю ласки и погладушек.

Лариса всегда понимала своих питомцев без слов. Гладя их мягкие спинки и шелковистые ушки, она вспомнила о своей ушедшей на Радугу в прошлом году любимице, матери Джулии — Джине.

— Дааааа, дорогая Джиночка, — тихо, почти неслышно шептала Лариса. — не дожила ты совсем чуть-чуть… Сейчас бы бабушкой стала… Внучка ведь у тебя. Дочка твоя Джулия ощенилась… Да ты ведь видишь все с Радуги-то. Просто подойти и обнюхать не можешь. А уж как бы ты порадовалась за нее… Бедная моя. А вы, лохматики мои любимые, помните Джину?