Кусочек рая

– Не только за руки, но и за них тоже. – Пирсу вдруг захотелось сказать больше, рассказать ей то, чего он не рассказывал до сих пор никому. – У моей бабушки был ревматизм, который обострялся, когда она напивалась. – Аманда увидела в экране монитора, как на губах его появилась печальная улыбка. – А напивалась она часто. И очень любила, когда я массировал ей плечи. – Перед глазами всплыл вдруг образ злобной старухи, такой отчетливый, словно Пирс в последний раз видел ее вчера. Память сделала какой-то странный зигзаг, и Пирса охватил вдруг страх, словно в прежние дни. – Она заставляла меня делать это часами.

Пирс почувствовал, как мышцы Аманды слегка напряглись. Он никогда никому не рассказывал о своей семье – о своей настоящей семье. И не понимал, почему вдруг сделал это сейчас. Аманда влияла на него каким-то странным образом. Или, может быть, он думал, что, зная о нем больше, эта женщина сможет лучше понять его?

Не надо было ему этого делать.

Аманда внимательно смотрела на нечеткое отражение лица Пирса в экране компьютера. Ей видно было, что его одолевают сейчас самые противоречивые эмоции.

– А что говорила на это ваша мать?

Теперь на лице Пирса появилась циничная улыбка.

– Ничего. Ее там не было. – Он сам не понимал, как вырвались у него эти слова. Словно просочились в какую-то щель в его сознании. – Она оставила меня, когда мне было шесть месяцев. Я понятия не имею, как она выглядела. Бабушка не держала в доме ее фотографий.

Аманде вдруг захотелось повернуться и заглянуть в лицо Пирса. Ее тянуло поверить ему, обнять, прижать к груди и сказать, что ей очень жаль. Но не стоило забывать, что перед ней был Пирс Александр – мужчина, который скажет и сделает все, что угодно, лишь бы добиться желаемого результата. Говорит ли он правду, или эта очередная ложь изобретена лишь затем, чтобы разжалобить ее? Она не могла решить это разумом, но чувства ее уже сделали свой выбор.

По-прежнему глядя на отражение Пирса, Аманда тихо спросила:

– А вы никогда не пытались найти ее?

– Нет, – быстро ответил Пирс. – Я думаю, нам обоим будет лучше, если мы так и не увидим друг друга.

Пирс действительно верил в то, что говорил, и на какую-то долю секунды Аманде вдруг стало больно и обидно за него. Она подумала о Кристофере, мирно спящем в своей комнате. И о Джеффе, который оставил их, даже не бросив прощальный взгляд в сторону сына. Аманде часто приходилось иметь дело с подобными историями, и давно пора было привыкнуть, но все же она никак не могла понять родителей, которые бросали собственных детей. Для самой Аманды ребенок был не только частью, но и смыслом ее жизни.

– Но как она могла бросить своего ребенка?

Услышав сочувствие в голосе Аманды, Пирс мысленно приказал себе не расслабляться. Он не нуждался в сочувствии. От Аманды ему требовалось совсем другое. Но если это так, ехидно поддразнивал его внутренний голос, то зачем он рассказал ей все это?

– Очень просто. Ее совершенно не волновало, что будет со мной дальше. – Пирс давно свыкся с этой мыслью и теперь никак не мог понять, почему это у него вдруг запершило в горле. – Если бы это было не так, она бы задумалась, оставляя меня бабушке, которая признавала только один способ наведения порядка – кулаками.

– Она била вас? – в ужасе воскликнула Аманда, представив себе эту картину.

Пирс рассмеялся, вспоминая Беатрис Александр, предпочитавшую общаться с внуком с помощью плетки, которой она владела не хуже, чем аргентинские гаучо.

– Только когда ей удавалось меня поймать. Это было не так уж просто.

Пирс двенадцать раз убегал из дома. Последний раз это случилось, когда ему было пятнадцать, и на этот раз ему наконец-то удалось убежать окончательно. Да никто и не заботился о том, чтобы вернуть его.

Пирс закончил массаж плеч Аманды.

Она обернулась и посмотрела на него снизу вверх. Пирс увидел ее полные сочувствия глаза. Он думал, что это разозлит его, но вместо этого в ответ на взгляд Аманды слова полились из него сплошным потоком, как ни пытался он их остановить.