Кусок сыра в…

А что происходит глубже, и из чего состоит ядро и то, что между ним и мантией, и есть ди вообще в «бублике» ядро, и какие механизмы приводят в движение это странное, как вы его назвали, и постоянное, «самовыворачивание», неизвестно. Ну, а для чего было нужно создавать такую реально сложную, нестандартную, и явно искусственную планету – вообще тёмный лес.

Ведь никакими «социологическими» изысканиями в плане туземцев такая сложность не оправдывается. А «объём работ» и энергозатраты – колоссальные!

– Полужидкие и податливые плиты… Сквозь которые, тем не менее, не проваливается почва и прочая кора. Хм. Действительно, какая сложная механика. В неё и не поверишь, пока всё это лично не увидишь! У меня в голове не укладывается, почему тут – так. – Пол запустил пальцы левой руки в уже отросшую за время рейса кучерявую шевелюру, – Кстати – как насчёт смены дня и ночи?

– С этим – без проблем. Учитывая, что главная ось бублика направлена прямиком на местное солнце, день здесь длится восемьдесят три дня. Ну, и ночь, соответственно, столько же.

– И как ты это объясняешь?! – Джо решил вернуться к проблеме литосферных плит, – Ну, то, что плиты такие… Пластичные? Но провалиться почве не дают?

– Пока – никак. Мы ведь ещё не отобрали пробы. Но! Могу предположить, что имеется в местных плитах некий… назовём его пластификатор. Придающий и эластичность, и достаточную поверхностную прочность – нечто вроде поверхностного натяжения, что и не позволяет почве уходить вниз. А магме – прорываться наверх.

И могу с абсолютной уверенностью сказать, что добавили его сюда те, или тот, кто и создал планету именно в её нынешнем виде. – Пол снова фыркнул: «Ну ясно, что не местные хомячки!» Мать на провокацию не поддалась, продолжив, – То есть – некие сверхпродвинутые в плане терраформации, существа, или уж – существо. И, между прочим, поверхность собственно почвы, то есть – перегноя, песка, и глины, так делать не может. Они вполне обычные.

И находится эта почва поэтому тоже в постоянном движении: то морщась расширяющимися щелями, то сжимая их! Поэтому тут на континентах и нет крупных рек, и озёр – они попросту проваливаются!

Джо решил подытожить «научную» дискуссию:

– Ясно пока только одно. Те «сверхпродвинутые» гады, которые всё это и создали, хотели, чтоб почва – сохранялась на поверхности. И жизнь чтоб на этой поверхности сохранялась. И изменялась. Приспосабливаясь к постоянным расширениям-сужениям трещин. Благо, они происходят достаточно медленно и почти плавно. Не меняя прочих жизненных условий на поверхности. А поскольку толщина так называемой почвы не более ста-ста пятидесяти метров, особо глубоких щелей, до плит, кажется, не возникает.

– На поверхности континентов – да. Но в океане такие щели иногда всё же достигают поверхности плит. И тогда вода нагревается. (Ну, всё-таки – восемьдесят градусов!) И поднимается, дополнительно перемешивая слои океана. Так что температура воды в местных океанах – около сорока градусов, и планктон в ней так и кишит: много минеральных, и питательных органических частиц!

– Мать. – Джо тяжко вздохнул, – Всё это действительно очень сложно. И то, что плиты утолщаются-утончаются, и то, что почва сквозь них не проваливается, и то, что невидимо, но приводит в движение весь этот чёртов постоянно самовыворачивающийся, словно женская резинка для волос, бублик, и что скрыто там, внутри планеты… И мы понимаем, что соорудить такое, и поддерживать его «в рабочем» состоянии под силу лишь какому-нибудь мерзавцу вроде того Бога, что мы встретили два года назад. (См. рассказ «Все социологи – сволочи».) Но ведь жизнь на поверхности – есть?

– Есть.

– А вот есть ли там кто-нибудь, кто мог бы претендовать на звание «венца творения»? То есть – человек? И из-за кого стоило бы затевать как раз – «социологическое» исследование? Заставляя того, например, мигрировать вслед за движением поверхности, или уж – строить убежища, которые позволяли бы… Переживать долгую ночь?

– Нет. Пока, – Мать подчеркнула тоном это слово, – нет.

Джо переглянулся с Полом. Похоже, им одновременно пришла в голову одна мысль. Но первым успел озвучить её Пол:

– Так всё это сделано, чтоб проверить, преобразуется ли какая-нибудь «продвинутая» местная обезьяна в таких условиях – в Хомо сапиенса?

– Во-первых – не обезьяна, а примат. Некультурный ты наш. – Джо криво усмехнулся, – А во-вторых – Мать же нам его показывает.

Действительно, на боковом экране, над штурманским пультом, уже несколько секунд медленно поворачивалось вокруг своей оси странное волосатое создание, и голограмма была вполне внятной.