Кусучий случай, или няня для обреченного

— А вдруг? — прошептала я, чувствуя, как замирает сердце.

— Если только он умеет собираться по частям, что вр-р-ряд ли, — произнесло его величество, как вдруг я замерла.

На моем стуле, среди разбросанных тарелок лежал … Титикака. Он спал, свернувшись в комочек.

— Малыш, — выдохнула я, бросаясь к нему и обнимая его изо всех сил. Мои руки дрожали, пока я проверяла, цел ли он.

— Остановить поиски! Принц нашелся! — послышался рык, снова заставившись стены замка задрожать.

На меня смотрели сонные глаза, а сонные коготки впились в мое платье. Меня обнюхивали и щекотали усами.

— Как ты здесь оказался? — удивилась я, тыкаясь носом в его макушку.

— Арррррау, — произнес принц. Мне показалось, что он просто зевнул.

— Он сказал, что потерял тебя, — произнесло его величество, устало обрушиваясь в кресло.

Глава шестнадцатая. Постельная сцена

Я не могла думать ни о чем, кроме пушистой морды, которая бодала меня и пыталась снести мой нос.

— Я так за тебя переживала, — прошептала я, тиская дрожащими руками малыша. — Как ты убежал?

Титикака рыкнул мне в лицо, а я с надеждой посмотрела на его величество, который смотрел на нас ледяным взглядом.

— Он сказал, что просто захотел! — перевели мне, глядя на меня испытывающим взглядом.

— Что? Ты в крови? — ужаснулась я, видя розовую шерсть. Меня охватила паника. — Где? Как?

Я осматривала принца со всех сторон, как вдруг поняла… Мой взгляд опустился на корсет. Разорванный корсет обнажал длинные неглубокие, но все еще кровоточащие царапины. Мои пальцы промокнули кровь. Я растерла ее пальцами, успокаиваясь.

— Главное, что ты живой, — прошептала я, чувствуя, как на меня навалилась усталость.

— Мы пойдем, — отвесила я неуклюжий реверанс, пытаясь побыстрее унести малыша в комнату.

Как только я закрыла дверь комнаты, как вдруг там что-то с грохотом разбилось. Словно кто-то смел остатки ужина вместе со скатертью со стола. Потом послышался звон. Словно, бокал вдребезги разбивался о стену.

Но я была такой счастливой и уставшей, что мало о чем могла думать, кроме пушистого комочка, плотно покушавшего маминых нервов.

Замок, сбившийся с ног, стоял в коридорах, встречая аплодисментами найденного принца. Волки и люди улыбались, глядя на малыша счастливыми глазами.

Я шла по коридору. Справа и слева стояли слуги, каждый из которых улыбался принцу.

— Пурррр! — слышалось урчание, а меня больно мяли когти. Слышалось блаженное причмокивание моими волосами.

Дверь в нашу комнату закрылась. Я спустила его на кровать. Титикака развалился на белых простынях, словно в снегах. И требовал почесания за ухом.

Я лежала, расчесывая эрогенную зону, и думала о свидании. Наши губы сомкнулись ровно на мгновенье. Считается ли это поцелуем?

Если честно, то я ужасно устала за этот нервный день. Мои глаза слипались. Я чувствовала, как мою руку настырно бодают, требуя почесания.

— Чешу, чешу, — прошептала я полусонная, расчесывая ревнивого Титикаку. Меня подвинули, мол, мама, чеши отсюда! Но не переставай меня чесать!

— Так! — внезапно я открыла глаза, понимая, что Титикака не может быть и справа и слева. Двух Титикак я не переживу!

Две мои руки рефлекторно сжимались. Справа и слева я чувствовала мех.

Из темноты на меня смотрели четыре голубых светящихся глаза. Одни маленькие, а вторые большие… Вторые, маленькие, сонные тут же закрылись. А ко мне привалились и снова обмякли.

— Я просто зашел проверить, все ли в порядке с принцем! — послышался хриплый, рычащий голос.

1.1

На кровати сидело его величество.

— А злая я бросилась и тут же принялась чесать… — шёпотом выдохнула я, понимая, что на кровати места почти не осталось. — Изо всех чесательных сил унижать королевское достоинство…

Я погладила его ухо, понимая, что королевская гордость не позволит ему признаться, что ему тоже хочется, чтобы его почесали за ухом. Это же ниже королевского достоинства!

— Примерно так все и было! — рыкнула на меня уязвленная гордость.

— Обманом затащила на кровать. Это — официальная версия, если кто-нибудь войдет? — уставшим и сонным голосом спросила я, расчесывая сразу две пушистые головы. Одна, маленькая уже храпела, вытянувшись вдоль меня. Вторая смотрела на меня жутким взглядом из темноты и приказывала: «левее!».

— Может, вам стоит завести себе гарем чесательниц? И им приказывать «левее — правее!» — спросила я, глядя на его выражением морды. Такое чувство, словно мне сейчас руку откусят!

— Ай! — задохнулась я, когда огромный шершавый, как наждачная бумага язык прошелся по корсету и царапинам. У меня слезы проступили на глазах! Жизнь промелькнула перед глазами и решила мелькнуть еще раз, когда шершавый язык прошелся по корсету еще раз.

— Чем ты думала, когда становилась под удар-р-р? — тихо, зловеще и хрипло спросили меня. В этом хриплом рыке сложно было разобрать слова. — Р-р-радуйся, что я успел отвер-р-рнуть его в стор-р-рону!

— Аааа! — простонала я, снова чувствуя усердный язык, решивший слизать с меня кожу.

— Что вы делаете? — прошептала я, едва не окосев.