Кутан Торгоев

В это время отряд пограничников и доброотрядцев спускался с перевала на другом конце равнины. Три дня люди и кони боролись со снегом и холодом на огромных высотах. Одна лошадь сорвалась в пропасть и разбилась о камни. У многих бойцов были поморожены лица и руки. Особенно тяжелой была последняя ночь, и снег оказался таким глубоким, что местами двигались по нескольку метров в час. Едва не сорвалась вся операция. Андрей Андреевич всю ночь шел впереди отряда, и к рассвету отряд дошел до спуска на равнину.

Еще никогда пограничники не заходили так далеко на сырты. Остановив отряд на склоне горы, чтоб дать передохнуть людям, Андрей Андреевич подозвал Кутана и, сверяясь по карте, всматривался в сложный лабиринт рек, лощин и ущелий, который открывался внизу. Карта врала безбожно.

Кутан молча показал пальцем по направлению к другому концу равнины.

Андрей Андреевич повернул бинокль в ту сторону.

- Мы пришли как раз вовремя, - сказал он негромко.

3

Басмачам нужно было пройти всю равнину, чтобы подойти к аулу, где стоял караван.

Алы вывел своих джигитов на середину равнины, когда слева, из-за скал, нагроможденных возле реки, раздались выстрелы. Басмачи повернули к другому краю равнины, но выстрелы раздались и оттуда. Засвистели пули. Басмачи спешились и залегли.

Андрей Андреевич ждал. Он расположил пограничников и доброотрядцев полукругом за камнями и сопками. Басмачи занимали позицию невыгодную, и их легко было атаковать, но Андрей Андреевич знал, как измучены его люди, знал, что пока возбуждение боя не овладеет ими, они будут чувствовать усталость, а басмачей было много, к это были отборные джигиты. Нужно было смять, раздавить их одним ударом. И Андрей Андреевич ждал. Он сам вряд ли мог точно объяснить, по каким признакам он догадается, когда надо идти в атаку. Старый, опытный боец, он доверялся чувству боя, какому-то необъяснимому ясному вдохновению. Никогда это чувство боя не обманывало, если только командир по-настоящему знал своих людей, по-настоящему доверял им, совершенно сливался с ними. В своих доброотрядцах и пограничниках Андрей Андреевич был уверен, как в себе самом.

Басмачи стреляли часто и беспорядочно. Пограничники отвечали изредка.

Андрей Андреевич смотрел в бинокль на склон горы. Там, прячась в кустах, осторожно пробирались двое пограничников. Лошадей они вели в поводу. Они должны были дойти до узкого, как ворота, входа в ущелье и закрыть басмачам путь к отступлению. На седле одной из лошадей был привязан пулемет.

Басмачи отползли за камни, где стояли их лошади.

Алы первым вскочил в седло. Джигиты окружили его. Размахивая винтовкой, Алы визгливо запел боевую молитву. Джигиты подхватили. Дикий, пронзительный крик повторило эхо. Басмачи вылетели из-за камней и понеслись по равнине.

Андрей Андреевич, не отнимая бинокля от глаз, смотрел на вход в ущелье.

Алы скакал впереди басмачей. Его яркий халат развевался по ветру. Припадая к шее коня, он одной рукой держал винтовку и стрелял не целясь. Басмачи были совсем близко.

Тогда вся цепь пограничников и доброотрядцев ударила залпом.

Басмачи в смятении остановились. Алы поднял коня на дыбы, повернулся и, бешено нахлестывая плетью, поскакал обратно. Джигиты помчались за ним. Раненые и убитые остались на земле.

Андрей Андреевич оглянулся на своих бойцов. Люди вскочили на ноги, лихорадочно стреляя вдогонку басмачам, кричали и смеялись.

Андрей Андреевич перепрыгнул через большой камень и, придерживая шашку, вразвалку, не спеша побежал вниз. Выбежав перед цепью, он обернулся и крикнул весело и громко:

- За мной! Вперебежку!..

Команду услышали не все и не сразу поняли. Но, увидев спокойную, слегка сутулую фигуру коменданта, бегущего по склону горы, бойцы вскочили и ринулись вниз. Мимо Андрея Андреевича с громким визгом пронесся Гасан-Алы. Остальные бежали за ним. Андрей Андреевич шел теперь позади бегущей цепи. Он не стрелял и сосредоточенно глядел вперед.

Басмачи остановились и снова залегли за камнями.

- Ложись! - крикнул Андрей Андреевич, и цепь легла как раз вовремя. Басмачи открыли огонь.

Теперь перестрелка стала ожесточенной. Пули свистели непрерывно. Бойцы стреляли молча, сосредоточенно, внимательно целились.

Андрей Андреевич знал: первое возбуждение прошло, ощущение опасности стало реальнее, наступила разрядка. Но надо было выбить басмачей, не давая им времени опомниться.

Слегка пригибаясь, Андрей Андреевич прошел вперед цепи.

- Вперебежку! За мной! - и так же, как в первый раз, не стреляя, побежал вперед.

Секунду показалось, что люди не встанут, но за спиной услышал голос Кутана: "Бей баев!" и веселый рев Гасан-Алы.

Бойцы поднимались и перебегали, стреляя по басмачам.

Только теперь Алы увидел, насколько дело серьезно. Он видел, как один за другим джигиты падали ранеными или убитыми. Он видел, как двигались кзыл-аскеры.

Чекисты праздновали свою годовщину в бою. Расчет на праздник в Караколе оказался неверным.

Алы решил отступать. Он пополз к лошадям, и джигиты поползли за ним.

Андрей Андреевич сразу заметил это. Он поднял бинокль к глазам. Пограничники в ущелье устанавливали пулемет.