Кувшинка Тысячелетия

Все произошло настолько быстро, что Чистовод не успел сохранить ни одного пограничного города. Но успел встретить захватчиков в Перелесье. Позже эту битву назовут в честь утраченной навсегда деревни, но даже название Битва под Перелесьем будет стерта временем, потому что никто не хотел вспоминать тот день, а особенно сам Чистовод.

* * *

Ранняя заря окрасила широкое поле и леса рядом с ним в туман. Вот только этот туман был вестником гибели и имел багровый оттенок.

Отряд высокоуровневых практиков уже зализал раны после жестокого сражения, чтобы продолжить его вновь. Они не знали, как многочисленно войско хазар, не знали, как те сильны, но первые битвы показали им, что жители Исы не готовы к этой войне.

Всюду лязгал металл, ржали кони, кричали люди. Все смешалось в этой смертельной симфонии звуков. Битва шла далеко не первый день.

Багровую завесу постоянно пробивали водяные и ледяные атаки, клубился густой серый пар, искрили редкие молнии.

Люди сражались за свою жизнь.

Местами можно было видеть огненные и ветреные атаки, но представителей этих атрибутов было так мало в Исе, что они терялись, за огромным шквалом водяных копий и мечей, а также проекций различных зверей, птиц и даже насекомых.

Земля, которая буквально была застлана трупами видела тела не только жителей Исы, но и хазар. Такой самоотверженности, гордой и непоколебимой воли, а также тяги к жизни от них не ожидал никто.

— Вперед! Держитесь клином! Практикам владеющим исцелением, организовать целительное ядро в середине, паровые и ледяные, защищайте тылы! Водяным, в атаку!

Пересвет, даже будучи столь молодым практиком командовал огромным отрядом так, будто он был рожден для этого.

Очередное столкновение заставило стороны отступить на пару десятков вдохов. Хотелось бы больше, но натиск хазар казался неиссякаем.

Пересвет наклонился к одному из раненных. Юноша, примерно его возраста, был лишен ноги, а все его тело покрывали черные, будто от сажи, пятна. Они медленно растекались и увеличивались, поглощая его.

— Пересвет… прошу, я уже не боец… Для меня этот цикл закончен. Помоги мне… уйти в Навь безболезненно. Не дай сожрать мою душу.

Пересвет грустно смотрел на умирающего боевого товарища. С тех пор, как началась эта война он видел огромное количество жертв, и по каждому из павших он поклялся провести тризну.

— Прости меня, Лесьяр. Это все, что я могу для тебя сделать.

Юноша положил ладонь на лоб Лесьяра, и водяная энергия моментально просочилась в незащищенный мозг, пробивая его насквозь. Мгновенная смерть.

— Где твой отец?!

Женский голос раздался позади. Там, облаченная в плотную кожаную броню стояла Ольга. Это нападение отражали все практики, кто хоть сколько-то мог оказать сопротивление. Каждый вносил огромный вклад.

— Основной отряд сражается на востоке с хазарским каганом, если они не приходят на подмогу, значит угроза оказалась опаснее, чем мы думали. Мы не подготовлены к этому столкновению.

— А что другие княжества? Твой отец ведь хорошо знает Сталерука!

— Они собирают нам подкрепление, но добраться сюда не получится так быстро. Все что нам остается, это сражаться.

Между ними повисло небольшое молчание. Юноша встал и внезапно прижал к себе Ольгу, поцеловав ее в лоб.

— Т… ты чего? — в недоумении она посмотрела в его глаза.

— Поклянись. Что бы ни случилось, если я скажу тебе бежать, то ты побежишь. Ты безоговорочно послушаешь меня и не станешь перечить.

— Но я…

— Нет, не говори ничего, просто поклянись, я ничего не хочу слушать!

— Я клянусь.

Ольга сдалась перед напором Пересвета и крепко его обняла в ответ. Она хотела защитить его также сильно, как и он ее, но этот жестокий мир диктовал мужчинам определенные правила, и хоть для женщин практиков защита была не так нужна, особенно таких сильных, как Ольга, мужской кодекс был в глубоко в сердце у каждого юноши и старика.

Вновь раздался боевой клич, который заставил сердца всех людей сжаться в ужасе.

Пересвет поморщился.

— Навь их дери, в этот раз еще меньше времени. Они что, вообще не знают отдыха?

Пересвет и Ольга разделились. Как бы юноша не хотел защищать свою возлюбленную, он не мог находится постоянно рядом с ней, а она возглавляла группу ледяных практиков, поэтому поле боя разделило их.

Снова началась свирепая битва. Но разве можно назвать битвой то, что происходило, когда подавляющий силой противник не знает жалости. То была не битва, а самая настоящая бойня.

Захария, который носил титул кундура — третьего лица в каганате, повел своих воинов вперед. Чем больше они убивали, тем свирепее становились воины. Их жажда крови только увеличивалась, и ничто не способно ее утолить.

Кундур сражался наравне со всеми, от его рук пало уже множество русов. Безумное лицо давно скрыло свои черты под слоем вражеской крови. Он кричал и упивался битвой, отрубал головы, выпускал кишки, и каждый раз его лицо в наслаждении скалилось, выпрашивая больше жертв.

Но потом он увидел нечто интересное.