Кузькина мать. Хроника великого десятилетия

Вопрос: Какова практическая цель размещения на Кубе мощной группировки советских войск с избыточным ко­личеством ядерных зарядов, для которых не было подхо­дящих носителей?

Ответ: Группировка советских войск была «обмен­ным фондом» для грядущих переговоров о выводе аме­риканских, британских и французских войск из Западной Германии.

Вопрос: Как полковник Пеньковский мог передавать совер­шенно секретные документы, к которым у него не было и не могло быть доступа?

Ответ: Он получал документы от генералов и марша­лов из высшего руководства Вооруженных Сил СССР, ко­торые сознавали опасность возможного ракетно-ядерного кризиса и у которых был доступ ко всем секретам.

Вопрос: Почему он не убежал? Советская пропаганда ут­верждала, что мотивом его действий была тяга к деньгам и повышенная страсть к женскому полу.

Ответ: Пеньковский не был предателем. Он действовал не по собственной инициативе и не ради денег, а по приказу начальника ГРУ генерала армии Серова.

Вопрос: Как советская контрразведка смогла обнаружить измену Пеньковского?

Ответ: Она не могла никак. Только помощь из-за океа­на могла его раскрыть. Причем быстро и полностью.

Вопрос: Почему руководители КГБ не приняли решения об аресте Пеньковского сразу после того, как стало ясно, что он работает на Великобританию и США? Это стало ясно 18 декабря 1961 года, но Пеньковский продолжал переда­вать совершенно секретные материалы в огромных коли­чествах до самого момента ареста 22 октября 1962 года? По­чему руководство КГБ не пресекало эти действия?

Ответ: Фрол Романович Козлов, человек номер два в советском руководстве, пытался использовать дело Пень­ковского против руководства Советской Армии и против Хрущёва, который был человеком номер один.

Вопрос: Почему Пеньковский не был взят с поличным, по­чему он был арестован просто на улице, а не в момент пере­дачи секретных материалов?

Ответ: Высшие руководители Советского Союза в лице Хрущёва, Брежнева, Косыгина и Микояна узнали о деле Пеньковского только в момент резкого обострения кризиса.

ЭПИЛОГ

Через восемь лет после казни полковника Пеньков­ского я поступил на Первый факультет совершенно секретной Военно-дипломатической академии Со­ветской Армии. На тот самый факультет, который когда-то окончил полковник Пеньковский Олег Владимирович. Па­мять о нем жила, как в академии, так и в Главном разведы­вательном управлении Генерального штаба, для которого Академия ковала кадры.

Ни для кого в руководстве ГРУ и Военно-дипломатической академии не было секретом, что Пеньковский выпол­нял приказ своих командиров, хотя в официальных вы­ступлениях, на практических занятиях и лекциях все они должны были клеймить и проклинать подлого изменника. Зато в частных разговорах искоркой постоянно проскаки­вал намек: не все так просто, ребята...

В 1963 году, сразу после процесса, широким народным массам показали отрывки кинохроники из зала суда. А мы через много лет имели возможность смотреть эти материа­лы в гораздо более полном объеме.

Меня поразила улыбка Пеньковского в последний момент, когда после оглашения смертного приговора его выводили из зала суда. Это была улыбка счастливого че­ловека.

Как же так? Смертника ведут на страшную казнь, а он счастлив!

С другой стороны, спасти от гибели хотя бы одну пла­нету, пусть и не самую большую, но самую прекрасную, — разве этого не достаточно для полного счастья?

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Только сегодня можно подвести окончательные ито­ги и оценить события того великого десятилетия, их влияние на судьбы страны и мира. Наша нынешняя жизнь соткана из последствий тех решений, которые были приняты страной, ее руководителями, народом, каждым из нас, жившим в те годы.

Нигде в мире не было столь огромной пропасти между реальным положением дел и обещаниями власти: в светлом будущем всё для вас, граждане, будет по потребностям, а сейчас — карточки на продукты отвратительного качества.

Но Москву нельзя было обижать. В Москве иностран­цы. Им надо было показать, что в Москве иногда продается колбаса. И хлеб в Москве почти без очереди. Иногда про­дают яйца, молоко и даже мясо!

Система была простой и понятной. Вся страна кормила и одевала Москву. Со всей страны в Москву свозили мясо и масло, сыры и колбасы, одежду и обувь, яйца и молоко, тво­рог и сметану. А потом население всей страны съезжалось в Москву, все это скупало и развозило обратно по всей стране.

Люди приезжали в столицу издалека, становились в очереди с ночи, стояли весь день, к вечеру покупали кусок сыра, который почему-то назывался голландским, колба­су, произведенную из неизвестного продукта, стираль­ный порошок, и ночью возвращались домой. Каждый ве­чер из Москвы во все концы страны отправлялись сотни поездов, доверху набитых счастливыми людьми, которым удалось урвать кусок. В народе те поезда так и звались — колбасные.