Кузьма Алексеев

— Ты пошто к человеку пристал, кровосос? А вы, мужики, — он грозно и осуждающе посмотрел на тех, кто топтал чужака и бил кольями, — вам чего от Листрата надо? Он вам чем не угодил? Окромя нашего Сеськина он куда пойдет, подумали, а? Здесь у него жена законная и сын родной, здесь он три года жил…

Кузьма поднял бородача, обнял.

Окся как увидела своего мужа — ноги ее подкосились, сердце затрепетало. Она рухнула под ноги односельчан.

* * *

Работа доводит до могилы, но и придает смысл человеческой жизни. Болезни сыплет, но и сердце радует. С человеком она так крепко связана, как земля и травы, небо и птицы. В работе начало всего: жизни, любви, душевных волнений, страданий и счастья. Листрат Дауров никогда не мог сидеть без дела. И в Александровском централе, и в Иркутске работал за четверых. За это его уважали не только закованные в кандалы каторжники, но и тюремщики. Товарищи по несчастью и стражники много слышали о его родных, волжских берегах, о Нижнем Новгороде, откуда погнали Листрата, без вины виноватого, в далекий сибирский острог.

Листрат дни и ночи думал о своей семье. Спилить кандалы и убежать домой — вот какие мысли жили в неспокойной его голове. Однажды он даже своему стражнику — якуту, который частенько угощал арестанта то табаком, то хлебом, признался прямехонько о тайных своих замыслах. У того поначалу скулы заходили было: это как так, арестант, а сам о бегстве помышляет? Да еще ему, охраннику, признаётся!.. Но подумал-подумал и через некоторое время шепнул Листрату:

— Я помогу тебе, так и быть, парень…

Однажды летним днем, когда конвоиры привезли на лесную делянку, где арестованные валили лес, вонючий суп, одетые в лохмотья арестанты расселись на обед, якут протянул Листрату ключ от кандалов и тихо сказал: «Легкой тебе дороги, добрая душа, обо мне плохо не думай…»

Убежал Листрат под вечер. Вокруг лежала бесконечная, непроходимая тайга, в которой не только человек скроется — деревню спрячешь — не найдешь. На такую деревеньку, где прятались раскольники, Листрат и наткнулся через неделю скитаний. Бородачи ночевать в избу не пустили, даже из отдельной кружки напоили его, но дали старенький зипун да хлебушек с солью. И дорогу показали, велев оставить самих в покое.

Листрат в одном хлеву заметил вонзенный в пенек топор. Зверьми да птицами богата тайга, безоружному в ней делать нечего: от голода околеешь или чьей-то добычей сам станешь. В полночь он взял топор и ушел из деревни. До этого он одними ягодами наполнял свой желудок. А тут сначала завалил хромоногого лосёнка, а затем и дикого кабанчика прирезал. Август стоял на исходе. Листрат все шагал и шагал по дикой тайге. Вскоре он наткнулся на охотничий домик и там остался на зимовье. На улице повизгивали морозы, крутилась метель. Листрата это не пугало: дров сколько хочешь руби, мяса в достатке, из дикого камня сложенная печурка не скупилась на тепло. Там встретил весну. Когда земля просохла, по бесконечной тайге двинулся снова в далекий путь с одной и той же неистребимой мыслью — добраться до Сеськина. Больше всего тревожился: не попасть бы на глаза псам-полицейским. Хоронясь и оглядываясь, обходя села стороной, он дошел до Волги, там на украденной лодке попал в Ярославль и, чтобы понадежнее скрыться, нанялся к одному богатому мужику в работники. Колол дрова, убирался во дворе. Так провел наступившую следующую зиму. Он не знал — ищут его или нет. Но лучше не рисковать и раньше времени не высовываться.

Весной пришел в Нижний. Сердце его дрогнуло. В здешнем остроге, который «губастым домом» прозвали, он провел когда-то долгие, мучительные ночи. Зубами скрежетал от злости на купца Строганова, того самого, у которого сожгли корабельную верфь и за которую его безвинно засадили. Листрат хотел было отомстить купцу за его злодеяние, но, подумав, отступил от задуманного. Опять недалеко до тюрьмы, законы одних богатых защищают. И вот наконец он вблизи родных ему людей, они радуются его благополучному возвращению. Однако на душе было неспокойно, о его возвращении сельские власти уже сообщили куда следует. Что-то еще его ожидает? И, действительно, не прошло и недели, из Лыскова приехал следователь, учинил допрос. Спросил, почему он из острога прежде времени положенного явился. Листрат объяснял: «Невиновен я, оттого и отпустили». О выданных, якобы, ему документах ответил: потерял в дороге. Следователь больше ничего не добился, ни с чем уехал. Чтобы не мозолить глаза в селе, Листрат стал работать в лесу углежогом, как и многие местные мужики. Но страх не прошел, занозой сидел в душе: «Как бы обратно не угодить в острог!». Вот и сегодня, вернувшись из леса, спросил Никиту о сельских новостях. Сын его — умница, все замечает. И с готовностью сообщил:

— Двух монахов, тятенька, я у отца Иоанна нашего видел. И тетю Лушу Москунину видел. Рыжеволосого монаха давно знаю, а второго впервые вижу. С батюшкою Иоанном они утром вино пили.

— О чем говорили меж собою, не слышал? — Листрат съежился весь от тревожного ожидания.