Кузьма Алексеев

— О наказании дяди Кузьмы нашего. Солдат хотят позвать. Гавриил так прямо и сказал: «Явятся стражники, мы спалим к черту ихнюю Репештю!». И тетя Луша была с ними.

— Лукерье-то чего от них надо? — не утерпела и Окся, которая возилась в предпечье.

— Так она от батюшки и не выходит почти! — воскликнул Никита, который, как и раньше, до прибытия отца, бывал у попа, — едва стемнеет, в его дом, как мышка ныряет. В горнице закроются и молятся.

Окся улыбнулась. Что там между Иоанном и старой девою происходит, понять не трудно. Окся удивлялась по другому поводу: батюшка к спасению души от грехов призывает, а сам, видишь ли…

После ужина отец с сыном вышли на крыльцо. Ни огней в селении, ни голосов. После длинного и трудного дня люди легли рано, чтобы накопить сил на завтра. Только изредка то тут, то там тявкнет какая-нибудь собачка. Потявкает и замолчит. Словно это делает она нехотя, по приказу. Листрат закурил и, выпуская кольца дыма, задумался о своей так неудачно сложившейся судьбе. Теперь с ним и сын, и жена, дело нашел себе. Только надолго ли все это?

— Папка, сказку расскажи, а? — попросил его Никита.

Листрат потушил цигарку о каблук сапога, бросил, затоптал, обнял ласково сына:

— Сказку, говоришь, а о чем?

— О том, как ты из острога страшного сбежал.

— Эге-ге, эта сказка, сынок, длинная и страшная.

— Страшных сказок не надо.

— Твоя правда, Никитушка. Страшного и в жизни хватает. Надо для души повеселее истории рассказывать. Вот поправим свалившуюся калитку в огороде, потом я их тебе сколь хочешь нащелкаю. И о том расскажу, как село наше зародилось и было построено, и как жили-поживали наши отцы и деды.

Тесно прижавшись плечами друг к другу, отец с сыном заговорили о будущей рыбалке, о завтрашнем дне. Когда человек думает о будущем — какое другое счастье на земле искать?..

* * *

Надо признать, в Сеськине сказки очень любят все — от мала до велика. Особенно старики великие мастера их рассказывать. Чаще всего это сказки про лесных ведьм, русалок и про хозяйку темного леса — Вирь-аву. Наслушаешься таких сказок и начинаешь верить, что все это правда истинная, а сама Вирява живет где-то рядом, в соседнем лесу. Кто ходил по сеськинским дорогам, тот это чувство на себе испытал. В диком лесу все как в сказке: сумрак, неведомые голоса неведомых обитателей, шум вековых деревьев, похожих на заколдованных великанов, волшебная музыка лесных ручейков, дразнящие запахи трав… Это околдовывает человека, лишает его чувства реальности.

Одно только не сказочное — полчища комаров. Летними днями людям от них спасения нет. Сеськино даже имя свое получило благодаря комарам. В переводе на русский язык Сеськино — значит, Комарово. Из-за этой напасти, как рассказывают старики, местные жители однажды решили покинуть обжитые места. Хорошо, что Видман Кукушкин (на том свете жилось бы ему в раю!) их остановил. Однажды с Макарьевской ярмарки привез он чудодейственную мазь. Была она цвета дегтя, с противным запахом, зато комаров отвораживала. Остались эрзяне жить на своей земле. Богатства, конечно, большого не приобрели, но и нищих тоже не было. Если и пройдут за сутки две убогие старушки, да и те из Сивок или Инютина — русских сел жители. Князь Трубецкой, их владелец, который в Петербурге живет в хоромах золоченых, своих крепостных обрек на полуголодную жизнь. Как тут не пойдешь побираться! А было время, рассказывают старики, когда с каждой десятины по двести пудов пшеницы собирали. Земля была — чистейший чернозем. Идя за сохой, мужики жирных грачей топтали, что стаями кормились на пахоте. Сеськинцы даже поговорки сложили про свою землицу-матушку: посеешь лебеду — пожнешь рожь да чечевицу, посеешь пшеницу — на стол калач положишь. А уж горох… Горсть кинешь в чугунок — каши не только на всю семью, на соседей хватало. Царь-батюшка далече, о его указах и не слыхивали. Это сейчас полуголодную жизнь влачат, только отметины долгов своих на косяках рубят. По стариковским словам, даже лесные русалки Вирявы ростом поизмельчали, да и речка Сережа обмелела. А уж урожаи… Посеешь рожь — два мешка лебеды соберешь… До весны хлебушка не оставалось даже на семена. Земля в песок обратилась, меж пальцев так и течет. Одни птицы божьи по-прежнему летают, плодятся, радуются жизни. Человеку только завидовать остается, глядя на заливающегося жаворонка в небе или курлыкающих журавлей. Где взять ему, обремененному бесконечными заботами, силы духа, веры в завтрашний день, утешения, наконец. Есть только один путь: попросить об этом всемогущего Нишкепаза. Вот нынче всем селом и собрались у Рашлейского родника, чтобы помолиться ему, попросить помощи и поддержки. Зажгли костер. Пламя бросало отблески на лица собравшихся, отчего они казались торжественными.

Кузьма Алексеев, который недавно вернулся домой из острога, вышел вперед.