Кузнечик

– Так это ж кобыла, – удивилась Елька. – Ей-то зачем?

Утро третьего дня ничем не отличалось от первых двух. Ратнинские бабы, кое-как наладив свой быт, уже не требовали столько внимания, как раньше, так что команда Филимоновых гонцов ленивой трусцой рысила между Филимоном и Макаром, которых Захар обозвал командованием, мастеровыми артели Сучка и лесовиками, что работали на спешном приведении в порядок стен крепости. Всё изменилось, когда сразу после завтрака в крепость примчался взмыленный мальчонка – гонец из Сенькиного десятка, как объяснила Елька. Тот, завидев сестру своего командира, воровато оглянулся и вывалил новость: «Ляхи на подходе. Вы это… если что… Будьте готовы, в общем. Сенька сказал», – и умчался дальше.

Казалось, крепость на миг затихла. Перестали стучать топоры плотников, затихли испуганные бабы, и даже разноголосый рёв совсем мелкой детворы стих, как по команде. Филимоновы гонцы мигом оббежали крепость с одной командой: «На стены!» и, получив распоряжение: «Собраться у ворот под командование наставника Макара. Ждать. Отдыхать. Позже понадобитесь», подтянулись на место. В последний раз скрипнули створки ворот, выпуская из крепости гонца и пару отроков из Ведениного десятка, глухо стукнул запорный брус, и – всё затихло.

Как быть готовым и к чему именно, ни разу не видевший войны Тимка не знал. Получалось, это сидеть и пялиться на ворота, как делали остальные гонцы, рассевшиеся на брёвнах, что не успели поднять на стену. Возле ворот, поглядывая на располагающихся на башнях плотников, прохаживался Макар.

– Тятька переживает, – пояснила Любава. – Он тут, а мальчишки там. Вернутся – не вернутся. Он очень хочет, чтоб у меня братик был. Нет, они с мамой меня любят, но брата всё равно позарез надо: куда ж вою без сына? Как будто и не воин вовсе. Мамка даже образок Богородицы из Турова заказать хочет. Дорого, конечно, но, может, она поможет?

Любава вздохнула. Видно было, что она отчаянно завидует Ельке, у которой целых двое родных братьев и которыми та жутко гордится.

– А тут ещё отроки ушли. Вернутся, не вернутся? Они ему как свои…

И вот тут Тимку проняло. Война. Вдруг встал перед глазами не вернувшийся из дальних краёв отец. Дед, схвативший внука в охапку и помчавшийся на край света – к врагам, ещё совсем недавно разорявшим земли Журавля, и который только и успел крикнуть: «Беги!» Кузьма и два его помощника – любознательный Киприан и грубоватый Гаврюха. Он посмотрел на сжавшуюся Ельку, которая, не отрываясь, глядела на ворота. Там у неё два брата. Даже четыре, если считать Кузьму и Демьяна. А ещё десяток разведчиков, что вытащили его из-под взбешённого секача. И этот мальчишка-гонец, младше даже самого Тимки, принёсший весть и тут же умчавшийся обратно. Вернутся – не вернутся?

Кузнечик перёвел взгляд на стены. Сучковы мастера занимали места около ворот. Лесовики, прислонив свои топоры к стене, натягивали луки и деловито осматривали поле перед стеной. Между ними, довольно сноровисто обращаясь с самострелами, мостились у бойниц девки. Война. Тимка вдруг понял, что вот если они – и мастера, и бабы, и увечные наставники, и даже девки – начнут стрелять, это значит, что те, кто ушёл, они уже не вернутся. И вот тогда придёт очередь умирать тех, кто сейчас поднялся на стены. А когда падут защитники, то и тех, кто внизу, рядом с ним. Стало страшно. Он сжался и стал смотреть на ворота. Как все. Вернутся? Или не вернутся?

Кузнечик чуть не подпрыгнул, когда услыхал шорох за своей спиной. Позади него, хлопая перепуганными глазами, стоял Савушка. Поодаль, не решаясь подойти к сбившейся в кучу стайке ребятни, маячила Красава. Тимка неожиданно разозлился на себя.

«Ну вот, распустил нюни, прямо как Елька с Любавой. Ясно ведь, немой мальчонка уже пережил такое, а то и похуже, если верить Елькиным рассказам. И сейчас он боится, а Красава, даром что ведьмина внучка, защитить его не может, потому что и сама боится».

Тимка потянул его за руку, посадил рядом с собой. Савушка удивительно доверчиво сел. А боялся малыш очень сильно, до мелкой дрожи во всем теле. Тимка прижал к себе испуганно прильнувшего к нему мальчишку и кивнул Красаве – садись давай. Та, покосившись на совершенно не обративших на неё внимания девчонок, села на краю бревна – вроде со всеми вместе, но всё-таки отдельно. Сзади опять что-то зашуршало. Тимофей обернулся. Возле него неловко переминался мальчишка-холоп с Веркиного подворья, что помогал грузить вещи на подводу.

– Тётка Вера сказала здесь быть, – кратко сообщил он.

Любава посмотрела на Тимку и подвинулась, уступая место возле Кузнечика. Как же, дочь воина! Невместно перед мелкими бояться. Тимка хлопнул ладонью рядом с собой, и мальчишка немедленно пристроился с другого Тимкиного бока.