Кузнечик

«Никогда не поддавайся страху, – учил отец, когда маленький Тимка, напуганный грохотом тяжёлого молота, жался к его груди. – Бойся, но не поддавайся. Держи себя в руках. Ты же у меня уже совсем большой».

Тимофей выглянул было из-за Елисея, но тут лошадь остановилась, и чьи-то сильные руки подхватили его, поставив на землю. Он невольно покачнулся, потеряв равновесие – все-таки несколько часов на крупе лошади давали о себе знать.

– Это ещё что за дичь? А говорили, кабанчик, Тимка поднял взгляд на высокого, сильного воина, снявшего его с коня. Внимательные серые глаза спокойно наблюдали за незнакомым мальчишкой.

И пятаком не вышел. Кто таков?

– Тимка, – найдёныш посмотрел на вытянувшихся рядом отроков. – Тимофей. Кузнец я…

– Ишь ты! Кузнец? – усмехнулся воин. – Мелковат как будто.

– Так откормим, вырастет, дядька Макар, – встрял Яшка. – А пока Кузнечиком сойдет, – и, посерьёзнев, добавил: – А кузнецом… кузнецом у него дед… Был.

Ворота с натужным скрипом закрылись, и тяжёлый брус, громыхнув, улёгся на место. Наступившую неловкую тишину нарушало только недовольное пофыркивание лошадей, которые не понимали, зачем их держат у ворот, если сухой навес совсем рядом, а запах сена дразнится так, что стоять невтерпёж. Все молчали, поглядывая то на мальчишку, то на высокого воина. Тимка ещё раз посмотрел ему в лицо, перехватив всё тот же внимательный изучающий взгляд, и опустил голову. Понимание, что именно сейчас этот воин решает, что с ним делать, пугало до оцепенения, но и показать свой страх он не хотел.

– Хорошо держишься, парень, – спокойный голос наставника разбил тишину, вмиг сняв напряжение.

Тимка огляделся. Отроки зашевелились, заулыбались, небольшая площадь сразу заполнилась каким-то шумом, лёгким позвякиванием кольчуг, перестуком копыт. Стоявший рядом Елисей воспринял похвалу как свою собственную.

– Эт да, дядька Макар. Молодец он. И там, на поляне, хорошо держался – не бегал, не шумел. Пока Неслух кабана на себя держал, к дереву убёг и на суке подтянулся. Закричал бы – кабан на собаку не повелся б. А что за дедом плакал, так за родной душой негоже слезу не уронить. И по-людски, и по-христиански грех. А он христьянин, опять же. Свой, в обчем.

– Ну, а коли свой, так и не держите в воротах, – наставник ухмыльнулся. – На кухне вам перекусить оставили, так что лошадей в загон, и вперёд. Там и поговорим.

Добравшись до навеса, отроки первым делом скинули с себя надоевшие за день кольчуги. Пока они рассёдлывали и обихаживали коней, Макар потихоньку расспрашивал Якова.

– Сами-то секача сразу положили?

– Ну… почти, – Яшка смущенно шмыгнул носом. – Струхнул я, дядька Макар. Неслух вокруг кабана как дурной прыгал, ну, и смазал я. Болт в загривке застрял, разозлил только. Ну, он и кинулся, а у меня самострел пустой. Хорошо, Елисей с Федькой его с боков увалили, а то худо пришлось бы, хоть самому на дерево лезь.

– А дед?

– А что дед… Мёртвый он уже был, жилу кровяную ему разодрало. Кровищи! Кабан осатанел, если б не Неслух, мальца б точно порвал. А так убёг, успел схорониться. Федор, как Тимка показал, откудова они шли, по следам прошёл. Земля раскисла, хорошо видно, аж до самого болота.

– Других следов не было?

– Не… Только двое и шли. Я Федьку потом к засаде послал, предупредить, значить. Они вдоль болота прошли, да и мы следы на тропах смотрели. Метки целы, разве где зверь порушил, так оно сразу видно.

Макар кивнул.

– Стерв на поляне был, то же самое говорит. Добычу вашу сюда прислал, на кухне уже… – наставник оглядел отроков, копошившихся возле лошадей. – Он завтра за болото собирается, твоя пятерка с ним пойдет. Молодцы!

Яшка невольно заулыбался – похвала наставника Макара стоила дорого.

Тимка, про которого все как будто позабыли, молча сидел на скамье и тихо удивлялся. Говорилось вроде про всё, что он и сам видел, но оказалось, что событий произошло куда больше, а он даже Федькиного отсутствия не заметил. Сам он, оказывается, держался хорошо, а вот строгий и подтянутый Яков, выходит, струхнул… Мальчик удивлённо посмотрел на командира разведчиков, и опять наткнулся на внимательный, чуть насмешливый взгляд наставника.

– Потому и молодцы, что не заметил. А деда твоего в Ратное отвезли, отец Михаил и отпоёт, и похоронит, как положено. Завтра съездишь, проводишь, – Макар оглянулся. – Ну что, всё уже? Разобрались? Тогда пошли. Вещи только Кузнечиковы заберите.

В хоромине, которую наставник Макар назвал трапезной, было тихо. Длинные ряды выскобленных столов, вдоль которых рядами стояли скамьи, только подчеркивали пустоту большого зала. Так же пусто было в храме Сварога, когда они с дедом оставались совсем одни, изукрашивая стены затейливой резьбой и росписью. Только в святилище было ещё и жутковато, а здесь стояла всего лишь гулкая пустота обжитого людьми места.

– Эй, бабы! – гулко громыхнул в пустом зале голос Макара. – А ну, хватит языки о печь чесать! Кормите воев!