Кузнечик

– Да что тут придумывать! – Филимон скривился. – Всё у нас в крепости как не у людей, что боярыни, что бояричи, что сопляк этот ваш. Свести я их хотел, это правда – рыкнул он. – Поперво, Сёмка наш боярич, конечно, да только, прости уж, Аннушка, ещё вчера коров пас. А про Кузнечика и не скажешь, что в слободе жил – вон, купчата туровские и те попроще. Думал, сойдутся, чему-то научатся, оба. А во-вторых, дополняют они друг дружку очень крепко. Говорить нечего, Сенька очень хорош в строю, но Кузнечик столь же хорош вне строя. Вместе им надо быть, черти б их побрали! А сейчас и наказать-то никак.

– А с чего это никак? – удивился Прокоп. – Розог отведать да в порубе посидеть. Всего делов-то.

– А кого пороть собрался, Прокопушка? – не удержалась Верка и стрельнула глазами на Анну. – Всех али по выбору?

– Пороть? – задумалась Анна. – Обозлятся, причём все, и поротые и не очень. Так? – спросила она отроков.

– Ну, в общем… – смутился Лёнька, явно не решаясь ответить откровенно.

– Значит, обидятся, – прокомментировала Анна. – А как ты их потом сведёшь?

Андрей бросил свой кнут на стол.

– Пороть дело нехитрое, – перевела Арина. – Михайлу, помнится, один раз выпороли. А в этот раз чего получить надобно?

– Да я вот тоже не понимаю, чего наставники добиваются. Видно же, что отрок мастеровой, чего он у вас позади строя ходит? Что, работы ему нет? Так у меня есть – вон, приданое девкам пусть делает. И роду польза, и он внакладе не останется, – заключила боярыня.

Верка задумалась, а Андрей в центр свернутого кругом кнута хлопнул свой нож. Арина посмотрела на Андрея, потом перевела взгляд на Верку.

– А что, иначе чем мастеровым, вы своего сына не видите? Может, тогда в обоз его?

Верка набычилась:

– Не мастеровой, а мастер! Чем это плохо? Что, в Ратном среди воев мастеров нет?

– Н-да… – протянул Филимон и обратился к Макару: – Ну, а ты чего скажешь?

– А что ты у него спрашиваешь? – поднял голос Тит. – Чего ты вообще от нас хочешь? Сидим тут дурнями и мелем, что ни попадя. А как по мне – так нечего с ними возюкаться. И не таких обламывали и в строй ставили. Много чести соплякам! Всыпать хорошенько да поучить уму-разуму. Нашли цацу! Поднял руку на боярича – должен научиться разумению.

– Да нельзя нам этого приблудыша трогать! – в сердцах рубанул Филимон. – Аристарх наказал…

Верка опять было набрала воздуха, но Макар придержал её за руку. У Андрея сузились глаза, и он неотрывно смотрел на Филимона.

– А нельзя, так не темни! – хлопнул по столу рукой Тит. – Наразводили тайн с Аристархом, так и решайте сами. От нас чего хотите? Решить то, не знаю что? Так не в сказке, чай, живём. Нельзя говорить, так просто скажи, что с засранцем делать, и дело с концом.

– Хотите послушать? Ну, хорошо, послушаете… – Филимон уперся тяжёлым взглядом в Макара. – За этих двоих отвечаешь? В свою руку берёшь?

– Отвечаю, – Макар глянул на ошалевших отроков. – Беру.

– Ну, глядите, – отроки поёжились под взглядом наставника. – Раз уж вы в это дело ввязались, так придётся и дальше идти. Только глядите, за ваш язык вот его голова слетит.

– Так чего сказать хотел? – оборвал паузу Прокоп. – Сидишь, стращаешь тут. Почему наказывать их нельзя?

– Не их – его. Кузнечика вашего. Аристарх строго велел не трогать. Вообще. А нельзя потому, что у нас вокруг крепости медведи с лешаками чуть не в открытую бродят и следов не скрывают. Мы вон по ихним землям прошлись, как считаете, почему к нам гости в ответ до сих пор не заглянули? Ушла ведь сотня, и Младшая стража ушла. Сейчас только захотеть – всё дымом пойдет, и пепелища не останется.

– Но когда сотня уходила, Корней знал, что делал? – Анна вцепилась руками в стол.

Андрей переводил глаза с Филимона на Макара, а про мальчишек и говорить нечего – в глазах, больше похожих на две плошки, светилось осознание: живы они вообще непонятно почему.

– С сотней вообще хрень получалась. Уйти Корней не мог, потому что ответа из-за болота ждали. А не уйти тоже не мог, поскольку князь бы потом спросил, чем сотня таким важным занималась, когда ляхи по княжеству, как у себя дома, бродили. Н-да… Не вовремя ляхи объявились. Хоть так, хоть эдак, получалось, что конец сотне наступил.

А ушла сотня потому, что Тимофей здесь. Очень уж им важен этот малец. В землях боярина Журавля не всё ладно. Да что говорить, там сейчас всё так плохо, что они нам его под охрану отдали. Ну, и лешаки эти, что вокруг крепости бродят… Пока Тимофей здесь, они его, а заодно и нас охраняют. Втихаря, прежде всего, чтоб свои не видели. Ну, а если случится что… Крепость уже к утру дымом пойдёт.

В горнице наступила ошеломленная тишина.

– Только и это ещё не все, – продолжил Филимон. – Мы по тем землям ходили, что узнали? Что боярин ихний тьму доспехов наклепал. Тьму! А дел куда? Продал? А если не продал, а отдал? Журавль-то по весне за этим вашим Кузнечиком лично приедет. Как думаете, сам явится или тьму доспешных с собой возьмет?

Андрей медленно кивнул.

– Они хотят договориться, – произнесла Арина. – Почему-то не с руки им воевать, иначе заложника бы не дали.

Филимон скривился.