Кузнец

Рогов молчал. Он внимательно слушал слова упрека от любимой женщины и понимал, как неправильно поступил в жизни со своим единственным сыном.

– Мой Колька ждет своего отца… и спрашивает меня: «Мама, мы что, плохие… Почему к нам папа не едет»? – поведала она, а по щекам градом покатились слезы.

Галя смахнула их и стала вновь говорить:

– А у меня сердце кровью обливается… Может, и ваш сын спрашивает свою мать: «Мама, почему к нам папа не едет? Ведь за столько лет мог бы объявиться и показать себя»… А бедная женщина не знает, что ответить своему повзрослевшему сыну. А он ждет, поверьте мне, он ждет вас!

– Я думал… пусть у них все будет хорошо… Алименты шлю исправно.

– Решили деньгами откупиться? – вновь упрекнула она.

– Прости, – шепнул он громко и сознался, – ты абсолютно права.

– А разве было бы плохо, если вы приезжали к нему, забирали его на каникулы, ходили с ним в кино. А потом он счастливый возвращался домой, и там все хорошо! Мальчик был бы вдвойне счастлив.

– Кто тебя обидел, скажи мне? – вновь спросил кузнец.

– Меня никто не обижал, – ответила она и провела ладошкой по щекам, вытирая слезы. – И тебе лучше уйти. А-то, чего доброго, увидят здесь, потом сплетен не оберешься.

– Сплетен не будет.

– Уходите, Степан Семенович! Уходите! Прошу… тебя…

– Галя, что с тобой происходит? – смотрел взволнованно на нее мужчина.

– Со мной все хорошо, – уверяла она и взволнованно и моргала своими мокрыми от слез ресничками, отводя взгляд в сторону и боясь своего разоблачения.

– А тот городской, не обидит Колю? – спросил неожиданно Рогов и увидел, как Галя растерялась от такого вопроса.

Он заметил, как заморгала она быстро, видно соображая, что ему ответить.

– Вы сначала в своей жизни разберитесь, а потом мне советы давайте, – ответила девушка и хотела уйти.

Но мужчина не дал ей это сделать. Он быстро схватил ее за руку и притянул к себе.

– Что ты имеешь в виду? – смотрел он на нее серьезным умным взглядом.

– Говоришь любишь, говоришь, что никого у тебя нет, а интересно, за что мне глаза хотят выцарапать?

Степан растерянно пожал плечами и, вскинув брови, спросил:

– Тебе?! Глаза?! Кто?!

– Вот и разберись сначала в своей жизни и со своими женщинами. А потом… и другим голову морочь, – ответила она.

Он выпустил ее руку, постоял, переминаясь с ноги на ногу, потом сделал шаг назад и тихо сказал: