Кузнец

По книгам выходило, что хлебных запасов у нас пять тысяч пудов. Из них тысячу пудов нужно отправить в Якутск, в счет ясака. Понял, не дурак. Итого четыре тысячи пудов. Этого на человек семьсот-восемьсот должно хватить. Только стоит понять, где оно всё лежит, в каком оно состоянии? Так, с хлебом разобрались.

Теперь с мехами. Всего их у нас числится аж два сорок сороков. Переводим на русский – получаем три тысячи двести шкурок. Из них двадцать сороков тоже нужно отправить в счет ясака.

Почувствовал острый укол жабы. Блин, тысячу шкурок как корова языком слизнула. Ладно, опять же потом подумаем. С казной выходило и вовсе непонятно. У Хабарова в книгах значилось: про то знает Артемий. Спросим у Артемия. Ткани шелковой – триста отрезов. Тут указывалось, что лежат они в Албазине. Разумно указано. На тот момент, когда Хабаров писал, Албазин был самой сильной нашей крепостью.

Всё, пора совет собирать. Прошел по городку. А ничего так обжили мы будущий Благовещенск. Пока еще не город, конечно. Острог стоит, но уже не слабый. Избы тянутся улицами, и много их. Штук сто, может, больше. Нормальные такие избы-пятистенки. Некоторые и в две клети вместе. Это те казаки, что взяли местных девок в жены, теперь семьями живут. И таких уже человек двадцать. У кого-то жены уже и брюхатые ходят. Скоро пополнение родится.

В центре городка пустое место – типа площадь. На ней только колодец. Возле площади и дом приказного, его для Хабарова строили. Теперь мне предстоит жить. Честно сказать, мне и с пушкарями было нормально. Только ноблес, как говорится, оближ. В смысле положение обязывает. Обживемся и здесь. Дом в два этажа, обнесен изгородью с воротами. Нормальный такой домик. Здесь же три здоровых сарая. Один хлебный, другой ясачный, с мехами, третий с огненным зельем и запасом оружия. Здесь же моя кузня будет. Стены в городе пока просто тыном стоят, но это дело временное. Укрепим.

Кое-как разбудил всю нашу братию. Сказал, что, как смогут, пусть в избу приказного идут. Сам тоже туда отправился. У Хабарова в прислуге были две бабы даурские. Были они немолодые, свои их и не стали выкупать. Так они у приказного и прижились. Я тоже их прогонять не стал: дом в порядке содержать надо. А сил на то нет от слова совсем.

И времени не очень. Сказал, чтобы выставили на стол в большой светлице хлебного вина немного, только похмелиться братьям. А к нему уже рассола от капусты квашеной, сала копченого, рыбы соленой и хлебца. Не жрать собрались, а думу думать.

Пока они готовили всё, народ стал подтягиваться. Все помятые, грустные. Ничего, чаркой поправились, рассольчиком запили – веселее стало.

Тут я и стал говорить:

– Такое дело, братцы. Я командовать пока не научен. Вместе будем думать. Кто знает, тот и говорит. Первое дело – про хлеб. По книгам у нас его изрядно. Только надобно знать, где он есть. Кто скажет?

Народ пошумел для порядка, а говорить стал Третьяк, что с Хабаровым был изначально.

– Дело тут нехитрое. Основной запас здесь и лежит, в амбаре. А пудов семьсот – в Албазине. Там же полсотни казаков и пашенные, которых Ерофей на землю посадил.

– А сколько тех пашенных?

– Вестимо, десять семей. Мужеска пола хлебопашцев – три десятка. Баб – два десятка и еще три. А сколько детишек, мне неведомо. О том годе запахали они сто десятин земли. Договор был, что десятую часть они в государев амбар отдают.

– А велик ли урожай будет?

– Про то не знаю. Мы же в походе по всё время.

– Спасибо, брат. Давай про хлебный запас ты ведать будешь. Вот возьмешь пару казаков, наш амбар посмотришь, потом и в Албазин съездим, городок проведаем да крестьян навестим.

– Ладно, брат. Устроим.

– А скажите, братья, кто у нас меха ведает?

– Так Хабаров сам и ведал, – после молчания отвечал Артемка-племяш.

– Не дело. По книгам я смотрел. Но бумага одно, а руками имать – другое. Кто со счетом хорош? Не ты, Артемий. Для тебя особое дело будет.

– Ну, я знаю маленько, – проговорил Трофим.

– Вот ты и посчитай, друг милый, сколько в амбаре, сколько на стругах.

– Что ж я, дьячок какой? Казак я!

– Так ведь и я не дьяк, даже не дьяков кум. Только если мы хотим здесь жизнь вольную построить, нужно нам знать, чем мы владеем, что можем, а что и нет. Не так?

– Так-то оно так. Только тяжкое это дело.

– Не труднее, чем остроги брать. Потом мы и дьячков найдем, и подьячих. А пока нам самим надо.

Разобрались и с этим. Перешли к делам военным. Тут уже все вздохнули вольнее. Про хозяйство никто особо говорить не любил: не казачье это дело. А про воинские дела – оно важно и нужно.

Казаков у нас всех оказалось четыреста восемьдесят три человека. Из них пятьдесят сидели в Албазине, десяток – в Кумарском остроге, остальные – здесь. Было у нас на это воинство четыре сотни малых пищалей и шесть пушек: три бронзовых, три чиненых железных, что у богдойцев отбили. Был запас пороха и свинца изрядный, на год хватить должно. А дальше непонятно. Поживем – увидим.