Кузнецов. Опальный адмирал

— Да, то есть… — смутился Степанов. — Вчера в час ночи в Главморштаб звонил товарищ Сталин, он распорядился вызвать вас в Москву. Это я для того, чтобы вы знали… Что еще? — Он натянуто улыбнулся. — Чуть не забыл… Адмирал Головко со своей оперативной группой сейчас в Архангельске, откуда будет руководить операцией по выводу из Арктики в Белое море ледокола «Сибирь» и ледореза «Литке», а также других судов и транспортов. Операция начнется через две недели. — Степанов подошел к карте, висевшей над столом, указкой обозначил те места, где находятся ледоколы, суда и эскортные силы. — Командующий Беломорской флотилией Кучеров, на которого возложено непосредственное командование ледоколами и эскортными силами в море, — в бухте Тикси. Вылетел он туда на сутки позже из-за плохой погоды и сейчас ведет подготовку конвоя к переходу Карским морем. Этот маршрут избрал адмирал Головко, и каких-либо изъянов в нем я не нашел.

— Не понял, поясни. — Глаза наркома пытливо сощурились.

— Район от бухты Тикси до Карских ворот напичкан минами, и Головко приказал конвою следовать по большим глубинам — там нет донных мин — и во льдах, чтобы избежать атак подводных лодок.

«Умен Арсений Григорьевич, этого у него не отнимешь, — усмехнулся про себя Николай Герасимович. — Уж если наметил какую операцию, все до мелочей продумает». Нарком взглянул на Степанова. Тот продолжал:

— Вчера поздно вечером я получил донесение комфлота, бригаду эсминцев он направляет к Карским воротам для охраны ледоколов на самом опасном участке перехода.

— Можно надеяться, что судов на переходе не потеряем? — Кузнецов устало провел ладонью по лицу.

— Есть такая уверенность, товарищ нарком.

Николай Герасимович сказал Степанову, что скоро пойдет в Ставку.

— Передайте Галлеру, чтобы подготовил справку по Крыму. А вы держите на контроле вывод ледоколов из Арктики.

— Как случилось, что комфлот Владимирский потерял в море три корабля? — вдруг спросил Степанов.

— Когда вернусь из Ставки, Георгий Андреевич, мы в Главморштабе обсудим это происшествие, — ответил нарком. — А сейчас я хочу набросать те вопросы, которые хотел бы поставить в Ставке.

Оставшись в кабинете один, Николай Герасимович позвонил домой. Жена обрадовалась.

— Я так волновалась за тебя, Коленька… — В ее голосе он уловил дрожь. — Хотя бы позвонил…

Он сказал, что сделать этого не мог: пришлось вылететь ночью и на день раньше, чем намечал.

— И сейчас не могу приехать домой. Хотя и собирался отоспаться, но не выгорело… Жди к обеду. Куда тороплюсь? В Ставку… До встречи!

Кузнецов положил трубку, прошелся по кабинету. Мысль о том, что на Черном море немцы потопили три наших корабля, саднила душу, не давала покоя… Нет, не все до конца продумал Владимирский, и как бы ему не перепало от Верховного. Началось все 5 октября вечером. Кузнецов прибыл на КП флота, и адмирал Владимирский доложил ему, что в ночь на 6 октября он решил провести операцию: в портах Феодосии и Ялты скопилось немало вражеских кораблей и судов. Командующий фронтом генерал Петров поддержал эту идею, имея в виду приказ Верховного всеми имеющимися средствами срывать вражеские перевозки. Отряд кораблей — лидер «Харьков» и эсминцы «Беспощадный» и «Способный» — возглавил командир дивизиона эсминцев капитан 2-го ранга Негода.

— Корабли прикрывает авиация? — спросил нарком.

— Выделены истребители дальнего и ближнего действия, — подтвердил комфлот.

После ужина оба поднялись на КП. Ночное небо было угрюмое. С моря дул ветер. Владимирский, как и условились, на связь не выходил, дабы не демаскировать корабли десанта. Но по времени операция была уже в самом разгаре, и он ждал донесения. И оно поступило. Негода информировал его о том, что на эсминцы выходили в атаку немецкие катера, но безуспешно. Наши корабли повредили два катера, остальные скрылись. Лидер «Харьков» успешно обстрелял порт, вражескую батарею, открывшую по кораблю огонь. Позже все три корабля встретились в заданном районе. Вот тут-то все и произошло… Над кораблями неожиданно появился немецкий самолет-разведчик. Истребители, сопровождавшие корабли, сбили его. Летчики на парашютах упали в море, и Негода приказал командиру эсминца «Способный» выловить их из воды: мол, они могут дать ценные сведения. Пока это делали, наступил рассвет и в небе показались «юнкерсы». Они начали бомбить корабли. В лидер «Харьков» попало несколько бомб, и он потерял ход. Адмирал Владимирский приказал эсминцам взять его на буксир. Однако Кузнецов категорически возразил против этого:

— Подбитый «Харьков» будут охранять наши самолеты, а эсминцы пусть возвращаются в гавань, иначе погибнут и они.

Владимирский тут же отдал приказ Негоде, но было уже поздно. Пикирующие бомбардировщики атаковали наши корабли, эсминцы «Способный» и «Беспощадный» были потоплены. Владимирский бледный ходил по КП. Смотрел на море, а в глазах стоял туман. Николай Герасимович видел его белое, как полотно, лицо, но не пощадил.