Кузнецов. Опальный адмирал

— Вы, Александр Михайлович?

Тот выпрямился. На лице вспыхнула улыбка.

— Я, Николай Герасимович. Был только что у товарища Сталина. Вы тоже к нему?

— Завтра лечу на Кавказ. — Кузнецов шагнул к начальнику Генштаба и тепло ответил на его рукопожатие. — Хочу побывать в морских базах, кое-что сделать в Новороссийске. В Поти, где теперь базируется Черноморский флот, в частности, эскадра кораблей, уйма разных дел. Зашел к вам в Генштаб, но Антонов сказал, что вы в Ставке. Небось проблемы решали?

— Разве их мало в Генштабе? — Василевский улыбнулся. — Вчера встречался с Жуковым, теперь вот почти час сидел у Верховного. Решали, какие операции надлежит провести Воронежскому, Степному и Юго-Западному фронтам после Курской битвы. Фронты понесли немалые потери, ныне пополняем их, довооружаем… Делаем все, что положено делать в таком случае Генштабу.

— Наверное, Воронежский фронт станет наступать в направлении на Киев? — поинтересовался нарком.

— Да, к началу ноября, пожалуй, наши войска освободят Киев. Кстати, армейцам нужна будет поддержка кораблей Днепровской военной флотилии. Не подведете?

— Флотилия уже создана, — сообщил Кузнецов. — Ее костяк — корабли и суда Волжской военной флотилии. Экипажи — опытные моряки. Вы же знаете, как дерзко и отчаянно они били врага на Волге, у стен Сталинграда. Не хуже они сработают в боях по освобождению столицы Украины. Но флотилию надо укрепить новыми кораблями и судами, обеспечить боезапасом.

— Это ты сам сделаешь, Николай Герасимович, у тебя хорошо получится. Ну а чем может помочь Генштаб — подумай и приходи ко мне. Если я буду на фронте — к Антонову, моему заместителю.

— Спасибо, товарищ маршал, вы всегда помогаете флоту!

(К началу боевых действий в состав Днепровской военной флотилии входило 140 катеров и судов, два артдивизиона и плавучая артбатарея. Корабли флотилии содействовали на флангах войскам Красной Армии на Украине, Белоруссии, Польше, обеспечивали форсирование водных преград на реках Днепр, Березина, Припять, Западный Буг, Висла, Одер, Шпрее, перебрасывали войска, высаживали десанты. Моряки флотилии принимали участие в Берлинской операции На флотилии было 20 Героев Советского Союза! — А.З.).

Пожалуй, никогда еще адмирал Кузнецов не ехал на юг с таким желанием, как в этот раз. Даже Молотов это заметил. Вчера в Кремле, когда Сталин давал наркому ВМФ последние инструкции, он объявил:

— Что-то вы торопитесь на юг, Николай Герасимович. Ну да, там рядом курорты, море и солнце, не то что наша студеная Первопрестольная!

— Вы неправы, Вячеслав Михайлович. — Глаза наркома блеснули из-под нависших бровей. — Я еду туда, куда меня посылает Ставка. Еще не уехал на Кавказ, а меня предупредили о поездке на Волгу, в Астрахань и Саратов.

В голосе наркома ВМФ Сталин уловил обиду и, возможно, поэтому заметил с ехидцей своему соратнику:

— Вячеслав, может, ты желаешь прокатиться в те края? Я готов дать тебе свой вагон и взвод автоматчиков для сопровождения.

Перед отъездом Кузнецов снова зашел к Верховному, но тот был занят. Наконец из кабинета вождя вышел Поскребышев.

— Николай Герасимович, можете войти… — Он вскинул глаза. — Не забудьте, пожалуйста, позвонить Верховному, как только прибудете в штаб Юго-Западного фронта генерала Малиновского…

Прилетел в Краснодар Кузнецов днем. Хотя в воздухе самолет сильно болтало от встречного ветра и наркома даже затошнило, он, не теряя времени, поспешил в штаб Северо-Кавказского фронта к генералу Петрову. Комфронта он застал сидевшим за столом над картой.

— Раньше, Иван Ефимович, я считал вас оборонцем, теперь же вы доказали, что это не так. Хорошо провели операцию по разгрому немцев на Таманском полуострове. Так что миф об оборонце развеян, — произнес нарком.

— За Тамань и твои моряки крепко дрались…

Кузнецов сказал, что был в кабинете Сталина, когда тот получил донесение о том, что на Кубани и Таманском полуострове «не осталось ни одного живого немца, кроме пленных».

— И что Верховный? — поинтересовался Петров, сняв очки и протирая их платком.

— Он был очень доволен! — После паузы нарком ВМФ добавил: — Послал меня снова на Черноморский флот в связи с подготовкой к новой десантной операции.

Петров надел очки, поправил их на носу.

— Пожалуй, мне больше, чем кому-либо, повезло с моряками, — улыбаясь краешками губ, сказал он, поблескивая серыми быстрыми глазами. — Я с ними плечом к плечу и под Одессой, и под Севастополем, и под Новороссийском. Теперь вот скоро будем брать Керчь, и вновь судьба сводит меня с моряками. Ты, Николай Герасимович, в честь этого подарил бы мне небольшой катерок? — Петров шутливо подмигнул. — Кончится война, и буду я ходить на катеришке на рыбалку, дышать свежим воздухом. Ну как, подаришь?

— Что вам катеришко, Иван Ефимович? Под вашу опеку я могу отдать и сторожевой корабль!

— Ладно, Герасимыч, шутки в сторону. Знаешь, о чем я сейчас вспомнил? О том, как летом сорок второго уходил из Севастополя на подводной лодке. Здорово нас тогда бомбили немецкие катера и самолеты. Если честно, то я не думал, что останусь живой…