Кузнецов. Опальный адмирал

Где бы ни был нарком ВМФ в эти дни — в Геленджике ли, в Темрюке или на КП генерал-полковника Петрова — всюду он вникал в самые, казалось бы, незначительные вопросы подготовки к десантной операции. К чести Николая Герасимовича, он не ограничивался одной информацией, сам вносил конкретные предложения. Так, он выяснил, что часть плавсредств Азовской военной флотилии не задействована в десанте, хотя начальник штаба доложил, что им «взят максимум кораблей». Нарком высказал свои претензии Горшкову. Тот лаконично отрапортовал:

— Ясно, товарищ народный комиссар, учтем это дело.

Кузнецов, изучая замысел генерала Петрова — форсировать пролив на широком фронте, чтобы заставить немцев рассредоточить свои войска в борьбе с десантами, — понимал, как важно для флота включить в операцию побольше перевозочных средств.

— Надо, Сергей Георгиевич, собрать все, что есть на флотилии, а если нужно, то подключить сюда и рыбаков, — строго заметил нарком. — Важно сформировать надежные боевые экипажи и команды. Ведь им предстоит не только высадить людей под огнем врага, но и самим, если понадобится, принять бой. И еще о погоде, — продолжал Николай Герасимович. — Ноябрь — бурливый месяц на Черном море: ветер, дожди — все это, безусловно, десантникам не союзники.

«Что и говорить, задача флоту выпала сложная», — подумал Кузнецов.

На Таманском полуострове он встретился с представителем Ставки маршалом Тимошенко. Да войны Семен Константинович оказывал Николаю Герасимовичу помощь в его становлении как наркома. Однажды Сталин сделал Кузнецову ряд критических замечаний о руководстве флотами. Нарком Тимошенко, присутствовавший на беседе, улыбнувшись, заметил:

— Николай Герасимович всего две недели исполняет должность наркома.

Сталин глянул на Тимошенко:

— Есть вещи, которые надо решать немедленно, иначе это может плохо сказаться на боевой готовности флота.

Сейчас Николай Герасимович поведал маршалу Тимошенко, что перед отъездом на Тамань его вызывал Верховный.

— Я знаю, — весело отозвался маршал, — он мне звонил. Сталина беспокоят корабли. Смогут ли они взять на борт все войска и боевую технику?

— Адмирал Владимирский заверил меня в том, что с этим делом проблемы не будет, высадочных средств хватит.

Уезжал в Москву нарком оптимистом. Но это оказалось обманчивым чувством, и хотя вины Николая Герасимовича не было, горечь на душе осталась. Что же произошло?.. Вечером 31 октября корабли и суда приняли людей на борт и вышли в море. Погода с утра была ветреной, а во время перехода разыгрался сильный шторм. Десант 56-й армии высадиться не смог, десант 18-й армии высадился в районе Эльтигена и захватил плацдарм до пяти километров по фронту. Завязались упорные бои. Этим и воспользовался контр-адмирал Горшков, и в ночь на 3 ноября корабли флотилии все же высадили десант 56-й армии: бойцы с ходу вступили в бой. Почти десять суток продолжались атаки, десантники захватили плацдарм на участке от Азовского моря до предместий Керчи. Но вскоре немцы вклинились в оборону десанта 18-й армии, и тогда бойцы решительной атакой прорвались к южной окраине Керчи, заняли гору Митридат и пристань Угольную. Наше командование не смогло доставить на кораблях подкрепление, и 11 декабря корабли и суда Азовской флотилии эвакуировали бойцов. Керченский полуостров освободить не удалось, десанты лишь сорвали намерение врага нанести удар по войскам 4-го Украинского фронта. Позже комфронта генерал Толбухин говорил:

— Десантники меня крепко поддержали, хотя бои в полосе войск не вели.

— Большего достичь мы, к сожалению, не смогли, — докладывал Кузнецов Верховному. — На море поднялся такой шторм, что опрокинуло несколько барж с бойцами и боевой техникой. Нельзя же хоронить людей заживо.

Сталин возразить не мог, хотя сообщение наркома ВМФ воспринял с горечью. Тяжелыми неторопливыми шагами он подошел к столу, набил трубку табаком и закурил.

— Все мы, — сказал он, — были рады победе войск Красной Армии на Курской дуге. Но все ли наши военачальники сделали для себя вывод, как им воевать дальше? Вот вы, товарищ Кузнецов, что предприняли на этот счет? Что-то вы об этом мне не докладывали… — В его глазах нарком увидел не то упрек, не то усмешку.

— Я об этом информировал начальника Генштаба маршала Василевского, — пояснил нарком.

— Что именно докладывали?

— Я дал на флоты шифровку в связи с Курской битвой. О чем? Я потребовал от командующих и военных советов учесть обстановку, которая сложилась после поражения немцев под Курском, и в пределах поставленных задач повысить свою боевую активность, приковывая силы противника к побережью, и этим помогать войскам Красной Армии в кратчайший срок парализовать попытки немцев к наступлению. Считаю, — продолжал Кузнецов, — что во время летних и осенних сражений самостоятельные действия военного флота на океанских, морских и речных коммуникациях будут иметь важное значение.