Кузница №1

Теперь рабочий начинает сознавать уже силу, которую дает ему завод. Рабочий побеждает чувство придавленности, скованности, когда завод казался ему каким-то нелепым чудовищем, в котором теряются сотни и тысячи таких же, как он, от прошлого мира оторванных людей, и начинает борьбу за овладение механическими силами завода. Пар «спутник неизменный» рабочего, который был прежде «жестокий господин и бог», теряет свою власть над пролетарием; во всяком случае, он уже не только господин, но и раб. В этой борьбе с заводом у рабочего впервые зажигается чувство гнева и мятежа, которое скоро должно вылиться за пределы завода и залить весь мир, чтобы перестроить его на новых началах. Рабочий вздувает горн рабочим гневом, его

Душа горящая облита
Звенящим валом мятежа.

Но побеждая механические силы завода, пролетарий понимает, что только в процессе трудовой жизни завода он может и дальше черпать свою мощь. И рабочий начинает любить завод. Он любит гармонию его звуков, красоту его красок, мощь и силу завода. И еще любит пролетарий завод за то, что он вдохновляет его на песни борьбы и на самую борьбу.

Стал каждый пламенным баяном
Кующих звонов, красных струн,
Грозою вскрыленным титаном,
Зари грядущего — трибун.

Здесь, на заводе рабочий-поэт окреп, здесь получил он завет: «Куй, кузнец, не эту сталь», под звуки стопудового молота научился он ковать «железные цветы».

Я не в разнеженной природе,
Среди расцветшей красоты,
Под дымным небом на заводе
Ковал железные цветы.

Здесь у рабочего рядом с образом пролетариата, класса борьбы и действия, — исполина, шагающего «через моря, через долины», появляется образ завода в качестве организующей силы борьбы. Труба завода это — «посох исполина в его мозолистой руке». Пролетариат

Трубой заводской искры сеет
В сердца рабочих и крестьян.

И эти искры не пропадут во тьме, они не распылятся бесполезно под ветром революции:

Мы знаем — пламя скоро взреет
Над далью чужеземных стран.

Пролетарий давно оставил за собой чувство одиночества, которое охватило его в первое время его пребывания на заводе. Он знает, что во всех уголках мира есть его братья рабочие, которые «вздувают горн рабочим гневом коммунистической мечты», чьи горящие души облиты «звенящим валом мятежа». За искрами заводской трубы, которые пролетариат рассыпал по всему свету, Герасимов провидит уже, как

Горит немеркнущею славой
Свободы мировой восход.

Пролетариат, начав борьбу за свое освобождение, должен довести ее до конца, должен победить старый обанкротившийся буржуазный мир. И Герасимов, как пролетариат, знает, что эта победа близка, что она неотвратима, что

… Красный флаг Коммуны
Над миром будет пламенеть.

Эта бодрая уверенность в торжество рабочего дела с особенной силой прорывается в заключительном стихотворении книги Герасимова:

Мы победим; клокочет сила
В нас — пролетариях всех стран —
Веками скрыто, что бурлило,
Воспламенилось, как вулкан.

…Таковы мотивы творчества Михаила Герасимова.

Определенность поставленной в этой небольшой статье задачи не позволила нам коснуться особенностей интересной техники Герасимова, достоинства и недостатки которой имеют быть разобранными в отдельной статье о технике пролетарских поэтов.

М. Артамонов. Земля Родная. Стихотворения. Государственное Издательство. Петроград. 1919. Стр. 128, цена 6 р. 50 к.

В. А-ский

М. Артамонов — не новичок в литературе. Его стихи появлялись в дореволюционное время на страницах Миролюбовского «Ежемесячного Журнала», на столбцах рабочей газеты «Правда», а в последнее время на столбцах Иваново-Вознесенского «Рабочего Края».

Сын народа, оторванный от родной деревни условиями жизни, М. Артамонов принял, но не полюбил города с его вечным движением, заводами, машинами. Понимая всю красоту творческих достижений города, он невольно тянется из фабричного дыма к зеленым лугам, «в тихополье, на раздолье», где

Лютики весенние,
Луговой наряд,
В золотом цветении
Как огни горят.

Почти все стихотворения М. Артамонова, где он воспевает природу, деревню, полны гармоничности с окружающим, написаны «под песню»:

В небе зорька алая
Золотом ткана,
Ночь прокоротала я
Девушка одна.