Кузница Тьмы (ЛП)

Они ехали всю ночь. Наскоро перекусив в седлах, продолжили путь на утренней заре. Когда солнце высоко взобралось на небо, процессия достигла последнего отрезка дороги перед трактом.

Аномандер, Хиш Тулла и Сильхас были впереди, скакали грудь к груди. За ними были Грип и капитан Келларас. Нельзя было сказать, сколь многие присоединились к процессии: знать со слугами и охраной, поварами и целыми телегами посуды, переносными шатрами и музыкантами, поэтами и художниками, подмастерьями всех сортов; Грип заметил, что старый боевой приятель Сильхаса, капитан Скара Бандарис, двигался в арьергарде со всем своим отрядом. По традиции никто не заговаривал с рассвета и тихий воздух торжественно лился вслед, словно защищая свет дневной и теплоту от любого нарушающего покой слова.

Мысли Грипа были с женщиной во главе процессии; затем ощущение вины вернуло его к мальчишке Орфанталю. Есть судьбы близкие и судьбы далекие. Мудрец различает их, а Грипу хотелось быть мудрецом. Он приветствовал тишину после показавшихся бесконечными расспросов лорда, выуживавшего любую подробность о нападении, бегстве и погоне. Лорд Аномандер не из тех, кто показывает эмоции, позволяя чрезмерно глубоким чувствам сдавить горло, искажая произносимые слова. Да, Грип не знал, что почувствовал его господин во время рассказа. В конце тот поблагодарил Грипа за спасение заложника, еще крепче привязав мыслями к мальчику.

Орфанталь должен бы сопровождать процессию, скача на сменной кляче и ничего не ведая о смерти и убийствах, о страхе, о холодных, полных слез ночах. По чистой случайности судьба его оказалось близка Грипу. Но ради мальчишки теперь придется свести кое с кем счеты. Грип это сделает.

Они были уже на дороге, ведущей к усадьбе.

И тут Грип заметил стервятников, кружащих над местом назначения. Холод охватил его, внезапный как наводнение. Не ожидая приказа и не тратя времени на объяснения, он пришпорил коня в галоп, и еще быстрее, промелькнув мимо изумленной троицы во главе поезда. Миг спустя его владыка и Сильхас пустились следом.

Грип резко крякнул, поворачивая коня на новую дорогу. Увидел впереди карету - но без шатров, павильонов, без приветственных флагов и гостей под ними.

Впрочем, там грудами лежали тела, путь мучительного отступления был отмечен павшими домовыми клинками и примятой травой - прямо к дому и туда, по лестнице. Позади кто-то закричал, но он не узнал голоса.

Мир вокруг был невозможно четким, но шатающимся как от повторных ударов - нет, они стучали в груди, будто кулак сокрушал изнутри клетку ребер. Рана в спине вновь кровоточила. Если сердце способно источать слезы, они, без сомнений, бывают красными.

Он подскакал к дому, оказавшись на земле до того как конь остановился, бешено заскользив в поникшей от крови траве. Прохромал мимо истерзанного лорда Джаэна, через порог. Брызги крови на стенах, густой багровый "ил" на плитах пола. Вваливается в комнату, глаза пытаются пронзить сумрак - безумный скачок из света в темноту. Последний павший дом-клинок - нет, это заложник Дома Энес Крил Дюрав, грудь рассечена ударами мечей, нога в крови, сломанная рука как будто тянется в центр особняка... Лицо его искажено, почти неузнаваемо, вздуто и покрыто морщинами, как у старика. Грип прошел мимо.

- Дальше не надо, умоляю, - сказал глубокий голос из теней главного зала.

Грип схватился за меч.

- У меня сородич сраженных, - продолжал незнакомец. - Жестоко раненый. Спит или, быть может, без сознания - я не смею узнавать.

За спиной Грипа застучали сапоги.

- Я пришел слишком поздно, - сказал голос, - но не так поздно, как ты, друг.

Грип понял, что успел опуститься на колени. Раненая нога угрожала подвести; он уперся в пол рукой, чтобы не упасть, слыша свое дыхание - слишком резкое, слишком сухое, пронизанное горем и еле сдерживаемым ужасом.

Пес, которого он с трудом различил в тенях, наконец выбежал из угла. Истощавшее существо встало перед ним, потом село, опустив уши. Грип нахмурился. Он узнал пса.

- Ребрышко,- услышал он свои слова. - Мне не хватало тебя в Оплоте. Тебя и Рансепта.

В углу раздалось шарканье и тут же кто-то вывалился, шатаясь, хватая воздух вытянутыми руками. - Кто идет? - завизжал он. Крик этом отскочил от стен зала. Грип вздрогнул. Никакой вопрос не мог бы прозвучать жалобнее, ни один звук не мог бы показаться более беспомощным и безответным.

Позади Грипа встал Аномандер - Грип его не видел, но не сомневался, кто это. Владыка заговорил. - Кедаспела...

Слепец рванулся к Аномандеру, и лишь тогда увидел Грип кинжал в руке Кедаспелы.

Он торопливо встал и схватил запястье художника, резко вывернув.

Второй вопль огласил помещение, клинок зазвенел по камням пола. Грип заставил Кедаспелу лечь и удерживал его, словно впавшего в ярость ребенка.

Сопротивляясь захвату, тот поднял голову. Залитые подсохшей кровью глазницы безошибочно нашли Аномандера. Рот открылся и снова закрылся, и еще раз - будто рана. Багровые зубы в призрачной ухмылке... - Аномандер? Я тебя ждал. Мы все. У нас, видишь ли, вопрос. Только один, и мы спросим, все мы тут. Аномандер, где ты был?