Кузницы Марса [трилогия]

– В ангаре, заполненном боеприпасами и топливом? – переспросил Коллинс, убрав планшет и проверяя заряд лазгана.

– Конечно, почему бы и нет? – сказала Каирн. – Я помню Белис Корону, там целые роты “Теневых мечей” стреляли в скопление боевых машин Вечного врага на фуцелиновом складе.

Коллинс покачал головой:

– Это – не Чёрный крестовый поход, и мы ещё не в настолько отчаянном положении.

Словно возражая ему, пластины палубы задрожали, когда три тележки для боеприпасов, загруженные тёмно-серыми боеголовками и бочками прометия взлетели, как при извержении вулкана. Вторичные взрывы забрали с собой с полдесятка топливозаправщиков.

Пожарные бригады сервиторов бросились тушить пламя, но погибали под очередями вражеского огня. Пылающие сгустки прометия разлетались во все стороны. Завеса смоляного чёрного дыма протянулась над полем боя, сильно загрязняя воздух токсинами.

– Чёртово Око, – произнёс Коллинс, но едва ругательство сорвалось с его губ, как поток поглощающих кислород жидкостей хлынул из множества покачивающихся конечностей с разбрызгивателями исполинского крана магоса Тарентека. Квадратные хабы биоподдержки, из которых состоял фабрикатус-локум фабрикатус ковчега, кишели кристаллическими нападавшими, но Тарентек не воспользовался ни малейшей возможностью для защиты.

Только кузня имела для него значение.

За считанные секунды сводчатое пространство было залито жёсткой водой, и Каирн промокла до нитки. Пожары успокоились и погасли во внезапно ставшем разреженным воздухе, задушенные таинственным потопом Тарентека.

Тележка, за которой они укрывались, покачнулась от взрыва, и Каирн рискнула посмотреть сквозь одну из неровных пробоин, проплавленных в ящике боеприпасов.

Из чёрного дождя появлялись сотни блестящих кристаллических врагов. От гуманоидных воинов, которые напоминали странных космических десантников, до неуклюжих тварей, передвигавшихся на гигантских передних конечностях, и существ, похожих на вооружённых орудиями сервиторов.

Каирн вытерла лицо и положила пистолет сверху на ящик. У неё было достаточно выстрелов и запасных ячеек, чтобы уничтожить от двадцати до тридцати целей.

Лазерный огонь обрушился на приближавшихся существ. Коллинс выпускал выстрел за выстрелом из лазерного ружья. Вот как сражаются кадианцы, плечом к плечу перед лицом бесчисленных врагов. Сражаются до конца. Не отступают и не сдаются.

Сражаются, пока работа не будет сделана.

Палуба задрожала от оглушительных и быстро растущих ударов.

– Что за… – произнесла Каирн, высматривая сквозь ливень новую угрозу.

Огненная буря взрывов расцвела среди кристаллических монстров. Ослепляющий шторм лазерных разрядов выкашивал их ряды. Рокочущие взрывы и колоссальные импульсы пропахали большие борозды в палубе. Смертоносные очереди ярких сверкающих лучей высокомощных турборазрядов разрывали врагов в методичном потоке непрерывного огня.

Новый тяжёлый удар встряхнул палубу, заставив зашататься зубы, затем ещё и ещё, каждый раз звуча так, словно из-под молота бога.

Она поняла. Каирн повернулась и посмотрела вверх.

И ещё выше.

Блестящие от дождя “Лупа Капиталина” и “Канис Ульфрика” стояли в ореоле затухающего пламени. Горящие выхлопные газы вырывались из вентиляционных решёток, и тёмная вода вспыхивала на руках-орудиях, превращаясь в пар. “Амарок” и “Вилка” шагали впереди своих исполинских сородичей, и Каирн присоединилась к ликующим крикам собратьев-кадианцев.

Легио Сириус вступил в бой.

Глубоко под поверхностью Экснихлио энтропия пришла в движение. Ненавистное оборудование давно минувших эпох, сохранявшее вечно мигрирующие рои хрудов зафиксированными в пространстве-времени, выходило из строя одно за другим.

Никогда не встречавшиеся в Империуме технологии сияли белым пламенем, сдерживая старящую силу множества заточённых ксеносов. Один хруд мог за считанные минуты свести смертного в могилу, а их муравейник представлял собой настолько дистиллированную и доведённую до совершенства энтропию, которую можно было сравнить с буром, пронзавшим мягкую глину.

Золотые и бронзовые куски расплавленного металла сыпались сверкающим дождём, распадаясь на составные части и затем в пыль, едва покинув потолок пещеры. Ржавчина за считанные секунды уничтожила каждый металлический лист и балку в трущобах муравейника, словно на ускоренной пикт-съёмке. Скала, на которой стояла их тюрьма, крошилась и стиралась в порошок, уступая тысячелетиям эрозии.

Происходило тотальное обрушение, тысячи тонн распадавшегося металла и камня рухнули в геотермальную бездну, над которой некогда из них воздвигли город. Если это было бы какое-то поселение смертных, то тысячи уже были бы мертвы, тысячи погибли бы под водопадом разрушения.

Но к тому времени, как первая обветшавшая конструкция сорвалась с пористого и осыпавшегося утёса, хруды уже ушли. Освобождённые от железной хватки машин, крепко державших их в определённом моменте пространства-времени, совершенно чуждая ксенофизиология проскользнула сквозь неизвестные человеческому разуму многоугольные измерения.