Кузницы Марса [трилогия]

— Проклятье, Симокатта, мог бы начать с этого! — рявкнул Гидрак.

Адепт выбежал в коридор, сопровождаемый смехом Симокатты. В соседней комнате ждала Аврора, уже знавшая, что сказал ему мастер кодов.

— У тебя ускоренное сердцебиение, — произнесла она, словно зная точно.

Это, как догадывался Гидрак, было вполне вероятно.

Кивнув, он потратил минутку на то, чтобы успокоиться, выровнять дыхание и снизить пульс. Затем Гидрак опустился на гравикресло, снятое с «Аквилы» и немедленно утонул в его обволакивающих, словно вторая кожа, объятиях.

Гидрак почувствовал, как расслабляются мышцы. Напряжение, превратившее его нервы в натянутые струны, отступило, стоило начаться настоящей охоте. Понимание того, что он рожден для подобных дел, успокаивало адепта.

— Так-то лучше, — заметила Аврора, отстегивая два медных кабеля от терминала когитатора. — Ты уверен насчет задания?

— Нет, но если мы провернем это дельце…

Она пожала плечами.

— Энарику можно доверять?

— Конечно, нет, — ответил Гидрак, — но на случай проблем у меня есть ты.

— Разумеется.

— Я есть то, что я приношу с собой, — произнес Гидрак, закрывая глаза, и принял кабели из гладких, словно фарфор, кончиков пальцев Авроры. Следующим движением он вставил их наконечники в имплантированные прямо за ушами разъемы. — Лишь это и ничего более.

— Ты каждый раз говоришь это, — заметила Аврора.

— А ты каждый раз говоришь это, — возразил Гидрак, проводя ладонью по поверхности когитатора. — Фраза помогает мне настроиться перед Красными помехами. И вообще, не надо недооценивать важность ритуала.

— Мы же на Марсе, как я могла забыть? — вздохнула она. Рука Гидрака уже соскользнула в углубление на верхней панели когитатора, выполненное в форме ладони. Кожа ощущала тепло активирующей руны.

Гидрак выдохнул, чувствуя ладонью гудящую дрожь машины, тот потенциал, что скрывался в ней.

— Доброй охоты, — наклонившись, Аврора поцеловала его в лоб.

— Это тоже помогает.

— Значит, всё пройдет гладко?

— Гладко, как стекло, — пообещал Гидрак и нажал активирующую руну.

Падение в туннель, наполненный светом. Ощущение стремительного движения и невыносимое головокружение. Чувство, что его тело растягивается в струну молекулярной толщины. Подключения всегда проходили сложно, но в этот раз…

В этот раз казалось, что он не выдержит.

А затем с натянутой до предела струны словно сняли груз.

Вновь головокружение, размытое зрение и тут же появившаяся тошнота.

Гидрак боролся с ними, зная об их нереальности. Не его вестибулярный аппарат, другой центр тяжести. Чужое тело.

Новые ощущения, и все неприятные.

Приспосабливайся, чтоб тебя. Закрепляйся, держи себя в руках.

Тошнота ослабла, пропало чувство дезориентации. Свет и трехмерное пространство вновь окружали его, измерения вернулись на свои места. Вектора X, Y и Z снова обрели смысл.

Он обнаружил, что сидит перед наклонной приборной панелью из клепаной стали, в которую встроен выпуклый экран инфопланшета, отображающий линии гексаматических каскадов. Из загрузочного порта торчал инфоштекер, тот самый, который «случайно» отыскал адепт Дуку по замыслу Симокатты. На основании стержня Гидрак увидел хорошо различимый пересеченный телескоп, геральдический знак архимагоса Альхазена.

Прошли десятилетия с тех пор, как Гидрак изучал высшую многомерную геометрию, и большая часть информации на экране перед ним – нет, перед адептом Дуку – оказалась выше его понимания. В углу мерцал участок неясных помех, совершенно непримечательный сбой изображения, привычный для всех инфопланшетов.

Вот только в этом случае за ним скрывался тайно исполняющийся код внедрения, созданный Симокаттой. Обойдя все до последнего протоколы систем защиты, он открыл чёрный ход к аугментике адепта Дуку.

Двадцать четыре пальца отбивали чечетку по опаловым клавишам в латунной оправе, и с каждым нажатием их невольный сообщник вбирал в себя всё больше полиморфного кода. Единственный механодендрит Дуку, свисающий у него над головой, передвигал каретку всякий раз, когда писчее перо панели заполняло страницу.

Целиком уйдя в работу, адепт совершенно не замечал того, что сенсорные вводы его аугментики подверглись взлому. С каждым уходящим мгновением Дуку все меньше и меньше оставался самим собой, но и на это он не обращал внимания. Лишь однажды, когда незначительная ошибка в кодовых псалмах Симокатты вызвала видимый сбой в зрительном интерфейсе, адепт оторвался от печатания и поднял голову.

Глядя его глазами, Гидрак понял, что занимает отгороженное место надзирателя в скрипториуме Равенства. Перед ним, словно просители, сидели ровными рядами пять тысяч писцов, безликих канцелярских крыс, за работой которых и наблюдал Дуку вместе с десятками других адептов с суровыми лицами, выискивающих отклонения от единообразия. Немногие видимые участки кожи техножрецов отливали болезненным, бесцветным блеском в свете гирлянд флуоресцентных люменов.