Квадратное время

Таким образом, за отгадкой дат из 21-го века далеко ходить не надо, идея доступна даже для сомнительного культурно-образовательного уровня главаря банды. Дальше просто – стоит ему хоть на минуту поверить в пришельца, как немедленно приходит мысль об очевидном приказе: «Всем, всем, всем! Из-под земли достать такого-сякого, приметы и фото прилагаются!». Чтобы потом, не торопясь, в душевной, располагающей к откровенности обстановке вытрясти из тушки все знания о будущем. Уж очень полезно в СССР наперед знать извивы линии партии. Так что готов ставить термобелье против старых кальсон, искали меня блатные с огоньком, не иначе весь свой околоток с ног на уши поставили.

Мои размышления прервал подозрительно-приценивающийся вид Михаила Федоровича. Не заставил себя ждать и закономерный вопрос:

– Давно знакомы?

– Заочно, можно сказать, обстоятельства свели, – в попытках сползти с темы я не придумал ничего лучше, как ляпнуть правду. – По всему выходит, кто-то из его шайки у меня документ из кармана вытащила важный, с фотографией и приметами. Факт страшно досадный, можно сказать, из-за отсутствия этой бумаги я в тюрьму и влетел.

– Вот как, – задумчиво покусал губу собеседник.

Оно и понятно, сложно вообразить бумагу, из-за которой какой-никакой, но авторитет станет как институтка в обморок падать. Так что мне поневоле пришлось продолжать, только нормальный контакт с опытным человеком наладился, терять его жалко – социопаты в концлагере почему-то долго не живут.

– Уж очень серьезный это документ, можно сказать, государственного значения. Но специфический и опасный. Э-э-э… Объяснить сложно, главное, использовать его для своей пользы без меня никак не выйдет. Продать невозможно, а голову потерять – легче простого.

– Однако, история, – голос Михаила Федоровича ощутимо потеплел.

Не думаю, что его полностью удовлетворили мои объяснения, но нажимать он не стал, а вместо этого обратился к существенно более важному на данный момент участнику истории, кивнув в сторону суетящихся урок:

– Ведь он, похоже, взаправду при смерти.

Грешным делом я был уверен, что лидер шайки просто симулировал внезапную потерю жизненной энергии. Но все серьезно – чуть понервничал и выключился из реальности. Не думаю, что из-за тонкой душевной организации, скорее уж больно истончилась ниточка здоровья и воли, на которых висел подточенный криминалом организм.

Между тем, толкотня и крики в вагоне практически прекратились, установилось какое-никакое, но равновесие. Интересно, что скудная шпанская ватажка не пыталась отвоевать себе жизненное пространство на нарах обосновались кружком отчуждения вокруг печки. Возможно, в уверенности достичь своего в любой момент при нужде, или же опасаясь отпора, все ж пяток не самых крупных и здоровых парней не та сила, чтоб переть буром против всего «обчества». Так или иначе, но эти смахивающие на мутантов полуобнаженные ребята оказались единственными, кто занялся реально полезным на текущий момент делом – и сноровисто принялись добывать огонь из сваленных у стены заледенелых сучьев.

Бросилось в глаза и другое – неожиданное, но совершенно четкое разделение каторжан по классам. Никогда бы не подумал, что большинство – крестьяне. Раньше незаметно, как под шапкой-невидимкой, они просачивались мимо моего взгляда в толпе заключенных. Одеты во что попало, явно как захватил арест. Прямо с поля, из-за плуга или что там еще у них есть в качестве основного средства производства, их стаскивали в уездную избушку-тюрьму. Врагу не пожелаешь – спать по очереди, гадить в бадью, пытаться выжить на ополовиненную надзирателями краюху. Искать в правду на местах себе дороже, гражданин начальник настоящий «царь и бог», без малейшего налета цивилизационного гламура. Поддержки с воли нет – безграмотным, оставшимся без кормильца женам и детям самим бы не сдохнуть, где уж тут выручать «тятьку» из судебно-правовой пучины.

Случайно переведенные в Шпалерку «везунчики» от сохи принимали окружавший меня кошмар за счастье. Паек полный до граммов, тепло, охрана руки-ноги не распускает, как чудо наяву – водоснабжение и канализация. В избытке грамотные сокамерники, готовые просто так, со скуки, написать заявление, ходатайство, прошение, а то и просто письмо – куда угодно, хоть в саму Лигу Наций.

На этапе, в звериной борьбе за нары, крестьянам просто не хватало сил. Забавно, даже толстобрюхие попы или пожилые чиновники-интеллигенты, неуклюжие, лысые и полуслепые, в толкотне вагона оказались куда как проворнее и сильнее землепашцев, оттеснив последних на нижние нары, а то и под них, на пол, точнее сказать – на верную смерть. Теперь оттуда (или, правильнее сказать, с того света) можно поймать лишь робкие взгляды загнанных лошадей, так «сеятели и хранители земли русской» посматривают на более сильных и оборотистых граждан СССР. И, разумеется, на меня в их числе.