Квадратное время

По понятным причинам я не разделял его оптимизма, но и совсем отказываться от визита не видел резона. Достаточно повидал "их благородиев" на Шпалерке да в Кемперпункте, успел понять, что привычный по книгам и фильмам 21-го века "высокий" образ не слишком соответствует реальности: слишком много среди обладателей дворянского статуса людей откровенно бедных, худо образованных и никуда не годно воспитанных. На высоте лишь один параметр — самомнение. Таким образом, с поправкой на десять лет жизни при советской власти, у меня не так и много шансов сойти за своего. С другой стороны, если совсем припрут, тут ГПУ нет — сошлюсь на тяжелое детство, восьмибитные игрушки и сбои в ПЗУ, сиречь любимую режиссерами сериалов амнезию.

Лезть сразу вглубь тусовки посчитал делом рискованным, посему заявился по выписанному на карточке адресу к обеду. Первоначально, то есть со слов господина Цейдлера, я представлял "Русский клуб" как заведение, примерно соответствующее ночному клубу 21-го века. Суровая действительность быстро внесла свои правки в масштаб ожиданий. Обескураживающе скромная вывеска сообщества нашлась только у дверей подъезда, рядом с номером квартиры, так что пришлось подняться на второй этаж и ткнуть в слово "press", выдавленное в белом фаянсе кнопки звонка.

Дверь открылась почти мгновенно, и я предстал перед древней бабулей, чьи длинные седые волосы скрывал темно-синий обруч кокошника с желтой лентой узора. Изрядно огрузневшее от возраста тело затягивал убийственно жесткий на вид сарафан того же стиля. Торжественно приняв кепку в передней (привычное название "прихожая" тут никак не подходило), она препроводила меня через коридор сразу в зал, середину которого занимал сервированный стол персон, эдак, на пятнадцать. По левой стене располагались живописные ростовые портреты членов императорской семьи в простых деревянных рамах. Правую чуть не целиком составляла невероятно широкая и высокая четырехстворчатая дверь, вероятно ее открывали для особо многолюдных мероприятий. Впереди за занавеской виднелся проход в кухню, рядом — на балкон, по летнему времени открытый настежь в зелень внутреннего дворика. В ближнем углу простоту беленых стен нарушала антикварная печь, покрытая плиткой с орнаментом голубой глазури. Люстра, полная вычурных хрустальных висюлек и позолоты, спускалась к столу с четырехметровой высоты, довершая тем самым картину смешения эпох и стилей.

Взгляды прервавших обед людей скрестились на мне, и я остро почувствовал, что подаренный костюм, казавшийся на улице очень приличным и даже франтоватым, на самом деле недавно перелицован. "А может", — мне пришла в голову ужасающая мысль, — "они уже кого-то в нем видели!?". Что делать? Развернуться и уйти, чтобы никогда не возвращаться? Остаться, выказав себя полным идиотом? Нагло сесть за стол?

— Добрый день, — промямлил я и замер в нерешительности.

— Гхм-м-м — услышал я из-за спины тихий голос бабули-метрдотеля. — Господа, позвольте вам представить…

Пауза затянулась, и она легонько толкнула меня под руку.

— Ах да, — наконец до меня дошло, что требуется сделать. — Обухов, Алексей Обухов. Профессор Цейдлер советовал мне посетить "Русский клуб", и вот…

— Мы рады вас видеть, — учтиво, но немного высокомерно ответила фигуристая дама лет сорока, сидевшая во главе стола. — Я Ольга Александровна Кузьмина-Караваева,[207] сегодня мне выпала честь председательствовать в нашем клубе. Не желаете ли присесть, сударь?

— Спасибо! — искренне поблагодарил я, размещаясь на краешке стула с высокой резной спинкой.

Меж тем госпожа председатель плавным жестом руки указала на сидящего справа седого как лунь, но сохранившего роскошные пепельные усы старикана в строгом, больше похожем на мундир черном костюме, и его жену, худощавую и весьма милую на вид старушку:

— Генерал Карл Михайлович Адариди[208] с супругой Анной Леопольдовной… Прошу любить и жаловать.

Украшенный старостью и поражениями вояка едва заметно дернул в ответ усами, а может, они у него тряслись от болезни, точно не разобрать. Зато его спутница не пожалела улыбки и игривого наклона головы.

Далее мое внимание переключили на пару "девушек" лет двадцати… с изряднейшим хвостиком. При абсолютном внешнем различии их объединяли прически, вернее сказать, чудовищное количество времени, затраченного парикмахерами на сооружение затейливых конструкций из ленточек, шпилек и закрученных в разные стороны локонов.

— Мадемуазель Нина Альбертовна Хорстмайер и Тамара Евгеньевна Белоусова, — представила их Ольга Александровна.

На этом фланге меня уже давно взвесили, препарировали и, вероятно, нашли бесперспективным вариантом. Поэтому отделались формальным "приятно познакомиться" в исполнении одной из барышень.

— Молодой человек перед вами, — госпожа председатель наконец добралась до последнего из присутствующих, — Виктор Александрович…

Сидевший напротив господин лет тридцати, чье лицо сразу привлекло меня четкими, породистыми линиями и отсутствием успевших надоесть до ненависти "офицерских" усов, резко закашлялся.