Квадратное время

– И ведь сейчас лишь двадцать восьмой! – не смог сдержаться я и продолжил, впрочем, уже про себя: «Что же тут будет твориться в тридцать седьмом?!»

Между тем очередной чекистский «воронок» подкинул к составу новую, судя по всему, финишную порцию зэка.

Но что это были за люди!

Уголовники, или, как их тут принято называть, шпана, то есть те самые, кем охранники пугали интеллигентов «библиотечной» камеры. В центре немногочисленной, но плотно сбитой стайки двое парней подпирали, а скорее тащили главаря. Явно серьезно больной, он все же пытался держать фасон, покровительственно посматривая на прильнувшие к решеткам лица, пока… Пока не наткнулся взглядом на меня.

Несколько мгновений, и вдруг его маска отрешенного спокойствия исчезла без следа, а рот открылся в крике-стоне:

– Коршунов! Лексей?!

Ответить я попросту не успел. Но это и не потребовалось, видимо, выражение моей физиономии сказало все быстрее и надежнее.

Лидер «неформальной группировки» что-то шепнул подручному и без сил обвис в его руках. Последовали какие-то команды-жесты, поднялась сутолока, потом завязалась драка…

Я и не думал, что с местными конвоирами можно поступать столь бесцеремонно, ждал в ответ на бузу стрельбу и штыковые удары, но дело обошлось оплеухами и смачными пинками прикладов по чему попало. Главное же результат: не подающего признаков жизни пахана с ближниками от греха подальше впихнули именно в наш вагон.

Только тут до меня дошла причина устроенного перфоманса: украденные год назад документы! Точнее – мой паспорт гражданина РФ!

Неожиданная, прямо сказать, память на лица у товарища уголовника. Хотя если подумать… Вот попал бандиту в руки странный документ, да еще с деньгами, кредитками и мелочовкой типа «студика»… Что должен думать предводитель шпаны районного значения?

Списать все на фальшивку?

Это ламинированную-то страницу с голографиями двуглавых орлов? Цветную, напечатанную на принтере фотографию? Лазерную, не деформирующую бумагу микроперфорацию номера? А еще водяные знаки, цветопеременную краску, шикарную полиграфию с эффектом муара, металлизированную полоску пластика в купюрах?

Ну уж нет!

На подобную глупость не решились бы даже отмороженные чекисты из Шпалерки. И без проверки в ультрафиолете{47} понятно: нет таких технологий ни в СССР, ни у капиталистов.

Допускает ли сознание хроноаборигенов путешествие во времени?

Этим вопросом я озадачился еще в Шпалерке. После моих наводящих вопросов сокамерники припомнили древнего, но совсем не забытого «Янки при дворе короля Артура», затем отметили «Марсианский цикл» Берроуза, а один горный инженер из Перми, как видно большой любитель фантастики, пересказал сюжет «Бесцеремонного романа», написанного недавно и вполне автохтонными авторами{48}. Оказалось, что сюжет там построен по всем канонам двадцать первого века. Главный герой, техник Верх-Исетского завода славного города Екатеринбурга, бежит от разрухи Гражданской войны к Наполеону. Да не просто так, а с навязчивой идеей мирового масштаба – переиграть битву при Ватерлоо. После спасения великой империи собирается строить мартены, а также выпускать швейные машинки и браунинги…

Глупо отказывать главарю банды в способности сделать верный вывод из попавших в его руки бумаг. А стоит ему хоть на минуту поверить в иновременное происхождение, как немедленно последует приказ: «Всем, всем, всем! Всем жуликам и ворам! Из-под земли достать такого-сякого, приметы и фото прилагаются!» – чтобы потом не торопясь, в душевной и располагающей к откровенности обстановке вытрясти из тушки все знания о будущем. Так что ставлю термобелье против старых кальсон – блатные меня искали с огоньком, не иначе весь свой околоток с ног на уши поставили…

Размышления прервал закономерный вопрос Михаила Федоровича:

– Давно знакомы?

– Заочно, можно сказать, обстоятельства свели. – В попытках сползти с темы я не придумал ничего лучше, как ляпнуть правду: – Кто-то из его шайки у меня документ из кармана вытащила важный, с фотографией и приметами. Факт страшно досадный, можно сказать, из-за отсутствия этой бумаги я в тюрьму и влетел.

– Даже так?! – задумчиво покусал губу собеседник.

Недоумение понятно, сложно вообразить бумагу, из-за которой какой-никакой, но авторитет станет падать в обморок, как институтка.

Мне поневоле пришлось продолжать рассказ – только-только нормальный контакт с опытным человеком наладился, и терять его до смерти жалко, потому что социопаты в концлагере долго не живут.

– Уж очень серьезный документ, можно сказать, государственного значения. Но… специфический и опасный. Э-э-э… объяснить сложно, главное, использовать его для своей пользы без меня никак не выйдет. Продать невозможно, а голову потерять легче легкого.

– Однако, история… – Не думаю, что Михаил Федорович хоть что-то понял из моего путаного объяснения, но само по себе старание помогло – его голос ощутимо потеплел. Нажимать он не стал, а вместо этого, кивнув в сторону суетящихся урок, сказал: – Ведь главарь, похоже, действительно при смерти.